Мор, ученик Смерти

Всякий, кто способен вложить в свой голос столько ошеломленной мольбы, либо предельно искренен, либо настолько искушен в лицедействе, что не нуждается в подработке наемным убийцей.

– Кто ты? – спросила принцесса.

– Не знаю, можно ли мне рассказывать, – ответил голос. – Ты ведь все еще жива, да?

Она вовремя прикусила язык, чтобы с него не слетел саркастический ответ. Что-то в тоне, которым был задан этот вопрос, встревожило ее.

– А ты не видишь? – спросила она.

– Все не так просто…

Наступила пауза. Принцесса напряженно вглядывалась в темноту, пытаясь наделить голос лицом.

– Может статься, я тебе сильно навредил, – добавил голос.

– Но ты только что спас мне жизнь, разве не так?

– Уж не знаю, что я спас. Здесь есть какое-нибудь освещение?

– Служанка иногда оставляет спички на каминной полке, – сказала Кели. Она ощутила, как стоявший рядом с ней человек отошел в сторону. Послышались неуверенные шаги, пара глухих ударов и, наконец, лязг, хотя слова «лязг» и недостаточно для описания наполнившей спальню чудовищной какофонии рушащегося металла. За ней даже последовало короткое позвякивание, которое традиционно раздается, стоит тебе подумать, что все закончилось.

Голос невнятно проговорил:

– Меня завалило доспехами. Я иду в правильном направлении?

Бесшумно соскользнув с кровати, Кели на ощупь добралась до камина, в бледном отсвете затухающего огня отыскала связку спичек, чиркнула одной, породив облачко серного дыма, зажгла свечу, нашла бесформенную груду доспехов, извлекла из ножен меч – и чуть не проглотила язык.

Кто-то горячо и влажно задышал ей в ухо.

– Это Бинки, – объяснила груда доспехов. – Так он проявляет дружеское расположение. Если у тебя найдется клочок сена, он с удовольствием его съест.

С истинно королевской невозмутимостью Кели ответила:

– Это четвертый этаж. Спальня дамы. Ты не поверишь, скольких лошадей мы здесь не держим.

– О. А ты можешь помочь мне выбраться?

Положив меч, она оттащила в сторону нагрудник. На нее уставилось худое бледное лицо.

– Для начала советую объяснить, почему я не должна прямо сейчас позвать стражу, – начала Кели. – За одно лишь проникновение в мою спальню тебя могут запытать до смерти.

Она испепелила его взглядом.

В конце концов он выдавил:

– Э-э… можно тебя попросить высвободить мне руку? Вот спасибо… Во-первых, стража, скорее всего, меня не увидит; во-вторых, так ты никогда не узнаешь, зачем я сюда явился, хотя по глазам вижу, что сгораешь от любопытства, и в-третьих…

– Ну, что же в-третьих?

Мор открыл рот – и тут же закрыл. Ему хотелось сказать: в-третьих, ты так прекрасна, или, по крайней мере, очень привлекательна, или, во всяком случае, точно привлекательнее всех девушек, каких я встречал в своей жизни, хотя, вынужден признаться, встречал я их немного. Из этого со всей очевидностью следует, что врожденная честность никогда не позволила бы Мору стать поэтом; доведись ему сравнить черты девушки с летним днем, за этим неизбежно последовало бы подробное разъяснение, какой именно день имелся в виду и не был ли он случайно дождливым. В сложившихся обстоятельствах то, что он лишился дара речи, было только к лучшему.

Кели подняла свечу и осмотрела окно.

Оно было целым. Каменные рамы не треснули. Ни одна деталь витража с изображением герба Сто Лата не пострадала. Принцесса оглянулась на Мора.

– Оставим «в-третьих», – сказала она. – Что там было «во-вторых»?

Через час до города добралась заря. Дневной свет на Диске не столько мчится, сколько течет, так как его тормозит статичное магическое поле; вот и сейчас он заливал равнины на манер золотистого моря. Только что город на скале возвышался над округой, как песчаный замок на пути прилива, а в следующий миг день захлестнул его и пополз себе дальше.

Мор и Кели бок о бок сидели на кровати. Между ними лежал жизнеизмеритель. В верхней колбе не осталось ни песчинки.

Из-за двери доносился шум просыпающегося замка.

– И все-таки я не понимаю, – сказала принцесса. – Это значит, что я умерла, или нет?

– Это значит, что ты должна была умереть, – объяснил Мор, – как предопределено судьбой или чем-то там еще. Я пока не углублялся в теорию.

– И убить меня должен был ты?

– Нет! Убить тебя должен был наемник. Я уже пытался это объяснить.

– А зачем ты ему помешал?

Мор взглянул на нее с ужасом.

– Ты что, хотела умереть?

– Естественно, нет. Но, похоже, в таких вопросах людские желания ничего не значат, я права? Я просто стараюсь мыслить трезво.

Мор уткнулся взглядом в колени. Потом встал.

– Наверное, мне лучше уйти, – холодно изрек он.

Сложив косу, Мор вернул ее в притороченные к седлу ножны. Потом посмотрел на окно.

– Ты через него вошел, – подсказала Кели. – Слушай, когда я говорила…

– Оно открывается?

– Нет. Дальше по коридору есть балкон. Но там тебя увидят!

Мор пропустил это мимо ушей и, распахнув дверь, вывел Бинки в коридор. Кели бросилась следом. Попавшаяся им служанка замерла, потом сделала реверанс и слегка нахмурилась: мозг ее проявил мудрость и перечеркнул образ очень крупного коня, ступающего по ковровой дорожке.