Читаем Мой гай дубовы полностью

Дзед меў крылкі і катрынку конную —Зарабляў — развозіў кіламетры хітрыя.Бабка мела паркалёвую сукню шыкоўнуюI начамі шыдэлкам вязала світэры.У нядзелю, калі званы званілі ўсмак,Бабка вымоджвала булкі і какао.А дзед, адмыслова ўбраны ў фрак,«Но, но, но!» — гукаў ласкава.Паснедаўшы, баяліся ў касцёл спазніцца —Ды ведаеце: падагра, апакаліпсіс                                           і апаплексія —Дзед на кавёлах, бабка на спіцах:Ішлося ім неяк праз сілу.Заўсёды вярталіся з паловы дарогі дадому (Другую палову на зіму хавалі не без прычыны).I раз — уявіце сабе на момант —Дзядулька спаткаў... дзяўчыну!Вусны мела чырвоныя, плечы сонцам пазалочаныя, Валасы — проста вецер, што над галавой                                                              заплакаў,—Вочы як Афрыка: спёкла-распаленыя,                                                    пустэльна-чорныя,I сцёгны, што калыхаліся мерна і мякка...Ах! Неба — глыба блакіту — рухнула пад ногі,I сонца — граната ручная — вясёлкай                                                        пырснула ў вочы —А крылцы, два ветразі, вецер, хапаючы                                                             да знямогі,Неслі Дзеда хартамі па слядах дзявочых.Пёр! Быў гэта ні марш, ні бег, ні хада,Толькі танец семнаццаці год у цвеце,Толькі плыўны парыў адбівала вада,Проста кажучы: нешта незвычаннае ў свеце.Улёг Дзед за дзяўчынай — заняло ажно                                                    дых бегуну! —Ссушаных кіламетраў кінуў за плечы ці мала,А катрынка конная мелодыі са сну Па зямлі, па вадзе, па небе снавала —Дзед — Бабка: адлегласць Амерыка — Гдыня,Памножаная на буру, імглу, нуду і памрокі —А адлегласць Дзед — дзяўчына На пяць,             на чатыры,                              на тры,                                         два крокі!О сэрца, што за прутамі рэбраў дрыжыць                                                         як птах,О дыханне, што лашчыць, о запал,                                              што палам вые.І о... на жаль — сямідзесяці гадоў жах!I о... на жаль — валасы сівыя!Дзяўчына прыстоіла: залп чорных вачэй                                                      без жалю!Паранены рукі раскінуў — аж іскры з вачэй — А дзяўчына ўпала яму на грудзі, як мальва...«Мацней прытуляй, цалуй гарачэй!»Дык гэта ж дзень белы, дык гэта ж мястэчка! ...Водзван плыве ад ветру,Вітаючы песеньку, што танцуе над рэчкай:«Вырасла ў полі белая кветка...»Сон — не сон? Байка пакропленая?                                                   Успамін позні?(Валасы... пэўна, вецер, што над галавой                                                   заплакаў...)Ліхаманка трапічная ад афрыканскага позірку?Свет напачатку? Зноў жыццё да смаку?З-пад цяжару пяцідзесяці гадоў светла Мелодыя маладосць выграбала —«Вырасла ў полі белая кветка...»Ой, грала катрынка, грала!I дзяўчына прызналася ўрэшце яму са слязамі                                                    ў вачах:«Я твая адзіная, ад пачатку свету царую.Маю сукню з чорнага паркалю́. Па начахВяжу шыдэлкам світэры, вышываю іх і цырую.Шмат гадоў я хавала ў кубел безупынкуДа касцёла палову дарогі на потым, употай,Аж перамаглі ўспаміны пра маладую дзяўчынку У нядзелю, якая дрыжала зелянінай і пазалотай —I ў схоўню палезла. А дрыжала рука невыносна,Калі дарогу няздзейсненую і дрымотны час Тут, на грудзях, пад блузкай хавала зайздросна, Каб сваю маладосць перажыць яшчэ раз.Далей ужо ведаеш: мы мелі палову дарогі —Ты павярнуў — а ўва мне быццам кветка распусцілася зноў!Маладосць крыніцай прабілася, мяне панеслі ногіУ кіламетры, назбіраныя за пяцьдзесят гадоў...Два і два — чатыры, шэсць і шэсць —                                         і дванаццаць ёсць —Беглі гадзіны, памножаныя на кіламетры звітыя,А з кожным здабыткам гасне бабчына маладосць — Дзеда цягне катрынка — а Бабулю світэры.Забыліся пра пацалункі, абдымкі, слёз узбліскі(Вечар мачаў хадулі брудныя ў сажалцы шэрай).Цяжкі зварот да дому — і дарога не блізкая —Ногі іхнія грузлі ў пяску і валакліся                                          ў траве сшэрхлай.Былі ўжо амаль на палове дарогі,Калі ўпаў на галовы ім птах начны, як жар,— I — ад старасці, пакуты, трывогіДзеда і Бабу... хапіў удар!Далей лягчэйшай была задача,Бо, як ведаеце, меў крылцы Дзед,Бабка (напачатку было зазначана)Шыдэлкі мела, на якіх магла пнуцца ў свет.У амурчыкаў ператварыліся ўдваіх спакваля,Адна з шыдэлкамі, другі меў крылцы нянаскія —Кірунак: неба, ну і voilá!Дзве дзюркі ў носе, і скончана казка.Хоць... Хіба я ведаю? Бо аднак...                                           мела і вусны чырвоныяI валасы, проста вецер, што заплакаў                                                        над галавою...I вочы, што цешаць і несуцешна-шалёныя...I сцёгны, і плечы, сонцам пазалачоныя...Ну і... дзе... дзед павярнуў з паловы дарогі                                                                  на неба!Можа, таму — а можа, ў гонар нядзелькі,У сувязі з чым адмяняць мне трэбаАдну з дзюрак у носе.Круцелькі... пяцелькі...
Перейти на страницу:

Похожие книги

100 шедевров русской лирики
100 шедевров русской лирики

«100 шедевров русской лирики» – это уникальный сборник, в котором представлены сто лучших стихотворений замечательных русских поэтов, объединенных вечной темой любви.Тут находятся знаменитые, а также талантливые, но малоизвестные образцы творчества Цветаевой, Блока, Гумилева, Брюсова, Волошина, Мережковского, Есенина, Некрасова, Лермонтова, Тютчева, Надсона, Пушкина и других выдающихся мастеров слова.Книга поможет читателю признаться в своих чувствах, воскресить в памяти былые светлые минуты, лицезреть многогранность переживаний человеческого сердца, понять разницу между женским и мужским восприятием любви, подарит вдохновение для написания собственных лирических творений.Сборник предназначен для влюбленных и романтиков всех возрастов.

Александр Александрович Блок , Александр Сергеевич Пушкин , Василий Андреевич Жуковский , Константин Константинович Случевский , Семен Яковлевич Надсон

Поэзия / Лирика / Стихи и поэзия
100 жемчужин европейской лирики
100 жемчужин европейской лирики

«100 жемчужин европейской лирики» – это уникальная книга. Она включает в себя сто поэтических шедевров, посвященных неувядающей теме любви.Все стихотворения, представленные в книге, родились из-под пера гениальных европейских поэтов, творивших с середины XIII до начала XX века. Читатель познакомится с бессмертной лирикой Данте, Петрарки и Микеланджело, величавыми строками Шекспира и Шиллера, нежными и трогательными миниатюрами Гейне, мрачноватыми творениями Байрона и искрящимися радостью сонетами Мицкевича, малоизвестными изящными стихотворениями Андерсена и множеством других замечательных произведений в переводе классиков русской словесности.Книга порадует ценителей прекрасного и поможет читателям, желающим признаться в любви, обрести решимость, силу и вдохновение для этого непростого шага.

авторов Коллектив , Антология

Поэзия / Лирика / Стихи и поэзия
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия