Мешуга

Примечания к главе 9

[121] - — вопрос, неоднократно разобранный в раз­личных комментариях к Талмуду и не имеющий прямого ответа; букв. «седь­мой») — так называемый «субботний год».

[122] - — участники кло­унады, разыгрываемой во время весеннего еврей­ского праздника Пурим в память о чудесном избав­лении от гибели евреев Персидского царства при царе Ахашевероше (см. библейскую Книгу Эсфири).

[123] - — горные ку­рортные места в северо-восточных штатах США.

(или Галут, букв. «изгнание») — само­название еврейской диаспоры; с оттенком презрения.

— мн. от букв. «пиджак»); так в Палестине и в Израиле называли евреев, эмигриро­вавших в 30-40 годы из Германии.

букв. «люди с востока») — евреи, как народ.

[127] - букв. «свиньи») — ис­панские евреи, принимавшие крещение, чтобы избе­жать высылки из Испании в конце XV века, но тайно продолжавшие исповедовать и соблюдать обряды иудаизма.

Глава 10

Все было готово — чемодан Макса упакован, заказаны билеты на автобус из Лейк Джордж в Нью-Йорк, сделано все необходи­мое, чтобы быстро получить разрешение на выезд и последующее возвращение в Штаты. Мириам осталась с Диди, а мы с Максом при­ехали в Нью-Йорк и остановились в его квар­тире. Те же беженцы, что вломились к Приве и разворовали ее драгоценности, теперь звонили Максу, чтобы пожелать ему счастливо­го пути и скорого возвращения. Хаим Джоел Трейбитчер в телеграмме Максу объявил о своем намерении компенсировать потери жертв, пострадавших от надувательства Хэрри, и эта новость быстро распространилась среди них. Честность и благородство этого справедливого человека произвели должное впечатление.

За дни, проведенные в Нью-Йорке до отъезда Макса, мы с Цловой так подружились, что стали обращаться друг к другу на «ты». В Варшаве она управляла бельевой мастер­ской, принадлежавшей пожилой болезнен­ной бездетной паре. Они доверили Цлове свое дело, и после их смерти она должна бы­ла его унаследовать. А еще Цлова рассказала мне свою историю. Она родилась в малень­ком городке в Люблинском воеводстве и ра­но осиротела. Выучилась шить и вышивать. Потом работала у корсетного мастера и ста­ла специалисткой по изготовлению нижнего белья для женщин, у которых была слишком большая или слишком маленькая грудь, и тех, что перенесли операции на груди. «Ста­рики», как окрестила Цлова своих хозяев, нередко болели и ездили на заграничные курорты или на виллу, которая находилась в Отвоцке.[128] Цлова присматривала за их большой квартирой и вела дела в мастерской. За­казчицы приезжали к ней со всей Польши, и она удовлетворяла любые их требования. Во время войны Цлова попала в концлагерь, позже в лагере для перемещенных лиц в Гер­мании она получила визу в Америку. Она по­дружилась с Привой еще в Варшаве. Прива увлеклась оккультизмом и посетила несколь­ко сеансов с известным польским медиумом Клуски. Когда Прива выключила свет, и Цлова положила руки на столик, тот приподнялся над полом и дал правильные ответы на все вопросы. Цлова стала большим знатоком в использовании стола Оуджа. Она уверяла меня, что задолго до того, как пришла телеграмма от Хаима Джоела Трейбитчера, извещавшая, что он нашел для Макса нужного врача, она виде­ла это во сне. Цлова утверждала также, будто видела во сне, что Макс будет жить с Мириам в доме у озера. Когда Цлова попросила меня показать ей ладонь правой руки, чтобы прочесть мое будущее, она сказала:

—   В тебе горит большой огонь.

—   От Бога или от дьявола? — спросил Макс.

—   И то, и другое, — ответила Цлова.

Макс часто высмеивал Цлову, подшучивал над ее видениями и снами и говорил, что она приподнимает столик ногами и обманывает себя и других. Он сказал:

—   Как же это все твои духи не смогли защитить тебя от нацистов?

Тем не менее было ясно, как они близки друг другу. Цлова всегда предупреждала Макса, что ему можно или нельзя есть. Когда он зажигал сигару, она буквально вытаскива­ла ее у него изо рта. Она упаковывала его бе­лье, подштанники, лекарства, как опытная же­на. Сама она выкуривала по три пачки сигарет в день, и я однажды случайно услышал, как Макс предупреждал ее:

—   Тогда я приготовлю вам встречу.

—   Какую встречу? — спросил Макс не без удивления.

А Цлова сказала:

—   Я посажу вас в золотое кресло, а под ноги дам эту шлюху, Мириам Залкинд.

За день до отъезда Макса, когда Цлова пошла купить вещи, которые могли понадобиться ему в путешествии — пижаму, носки, резиновую клизмочку, маникюрные ножни­цы, пилюли от запора и другие полезные вещи, — Макс открыл мне свой секрет (о котором было несложно догадаться): он однажды переспал с Цловой. Он знал, что эта молодая женщина с белозубой цыганской улыбкой и прищуренными татарскими глаза­ми обманывала своих работодателей в Вар­шаве и свою хозяйку в Нью-Йорке. Макс сказал: