Мертвый лед

— Да, Томас спешит на чемпионат. Вообще-то я как можно быстрее должна посадить его на автобус, так что будьте добры, передайте им, что я приехала.

Энни нахмурилась, выглядя сконфуженно.

— Они вышли, чтобы принести свадебное платье. Конни не хотела оставлять его в машине, вы же знаете этих невест.

На самом деле не знала, но с улыбкой кивнула и сказала:

— Платье все еще в машине, но Конни с Томасом на парковке нет.

— Наверно сидят в машине, — предположила она.

— Я проверила ее, так и узнала, что на заднем сиденье лежит платье Конни, и подвешены еще два чехла для одежды.

— Так их в машине нет? — спросила она.

Я глубоко вдохнула для успокоения.

— Нет, Энни, их в машине нет. И здесь их нет?

— Нет, и, — она взглянула на настенные часы, — о боже, они ушли за платьем полчаса назад. Вы уверены, что их нет где-нибудь поблизости?

— Я уверена в том, что они где-то поблизости, Энни, потому что их нет здесь, и на парковке их тоже нет.

Я сдержала порыв спросить у нее, почему она их не проверила. Она была гражданской, тихой, мягкой гражданской, которую легко заставить нервничать, в ее обязанности не входило служить и защищать, так же, как и не быть, мать твою, бесполезной… Это все нервы. Окажись я на ее работе, среди всех этих платьев с пайетками и требовательных невест, тоже была бы абсолютно бесполезной, у всех нас есть свои сильные стороны. Так я говорила себе, набирая номер Конни.

«Боже, хоть бы они позвонили другу или жениху Конни, или хоть кому-нибудь. Пусть я лучше зря сюда приехала, лишь бы они были в порядке,» — взмолилась я.

По номеру Конни включилась голосовая почта. Я не стала оставлять сообщение, сбросила и набрала Томасу.

— Давай, давай, возьми трубку, возьми трубку.

Продавец Энни теперь заразилась моим волнением и с озабоченным видом топталась вокруг. Я прошла вглубь магазина для большего уединения, ну и потому что и без нее уже достаточно нервничала. Что мне не нравилось в гарнитурах, так из-за окружающего шума могло быть хуже слышно.

На этот раз я оставила сообщение:

— Томас, это Анита Блейк. Я ищу тебя, чтобы подбросить до автобуса. Где вы с Конни?

И затем перезвонила Конни. Снова голосовая почта, чтоб ее.

— Конни, это Анита Блейк, Мэнни прислал меня к вам, ребята. Я в магазине для новобрачных, где вы?

Я пока не хотела звонить Мэнни. Этому должно быть логическое объяснение, нечего бояться, но отчасти я понимала, что, если уж Конни так волновалась за свое свадебное платье, что не хотела оставлять его в машине даже на пару минут, она бы никуда не ушла, бросив его вот так. Внутреннее чутье сработало, когда я только нашла пустую машину. Иногда дело не в паранойе, а в реальном положении дел.

Зазвонил мой телефон, номер принадлежал Конни. Я нажала на кнопку ответа.

— Конни, вы где, ребята?

— Мне жаль, Анита, Консуэла не может сейчас подойти к телефону, — раздался мужской голос, показавшийся знакомым.

— Почему Конни не может ответить? — спросила я.

— Она немного занята, или стоит сказать: связана скотчем.

— Где Томас?

— Он неподалеку, но мне хотелось поговорить со своей сестрой наедине.

Судя по звуку, он был за рулем машины.

Они пока не могли отъехать далеко. Наверно.

— Сестрой… У Мэнни с Розитой только один сын.

— Точно. У Мэнни с Розитой только один сын и две прекрасные дочки, — согласился он.

Мне не понравилось, как он подчеркнул «прекрасные», а выражение «Мэнни с Розитой», очевидно, имеет для него значение. Вопрос почему. Он не запретил мне связываться с полицией. Благодаря гарнитуре, я могла отправить сообщение, и он ничего не услышит, если я выключу звук. Я знала, как это делается, ура! Я написала Зебровски, пытаясь придумать, как удержать на линии обладателя этого знакомого голоса. Пока он говорит со мной, он не навредит им, ну или этим я успокаивала себя.

Вот, что отправила Зебровски: «Дочь и сын Мэнни похищены. Я говорю по телефону с похитителем.»

— Так как ты можешь быть им братом, если у них всего трое детей? — спросила я.

— Брат по отцу, — ответил он.

«Где ты?» — прислал Зебровски в ответ.

Я уточнила адрес у Энни.

Зебровски написал, что машина уже на пути ко мне.

«Не знаю, спугнут ли его мигалки и сирены или помогут нам?» — отправила я ему.

«Сделаем все тихо,» — ответил он.

Я доверяла его мнению. Я вернулась к телефонному разговору с чокнутым и вдруг поняла, откуда мне знаком этот голос. Брент назвал его чокнутым всего три дня назад во время трансляции. Сердце подскочило к горлу, и мне пришлось следить за своим дыханием, чтобы не выдать себя голосом.

— Так значит ты сын Мэнни от другой матери?

— Да, он рассказывал тебе обо мне?

Я задумалась, что ему ответить, и в конце концов выбрала правду, я не всегда достаточно убедительно лгу.

— Нет, но я знаю, каким ловеласом он был в молодости, в отличии от Розиты.

— Она кажется такой скучной, такой обычной. Как он мог предпочесть ее Сеньоре?

— Сеньоре? — я намеренно произнесла это с вопросительной интонацией.