Мертвый лед

Подошедший ко мне Натаниэль смотрелся потрясающе в черном облегающем тело костюме, по-европейски идеально сидящем, лавандовой рубашке и черном галстуке с маленькой сиреневой геральдической лилией. Его кожа в этом наряде казалась темнее, каштановые волосы были заплетены сзади в длинную багряную косу, глаза были почти фиолетовыми, хотя возможно они становились такими, когда он злился. Он взял мою руку в свою и сказал:

— Надеюсь, ты сможешь снова заслужить наше доверие, потому что, если нет, я буду скучать по твоему телу.

Буду скучать не по тебе, а по твоем телу. Мне этот подбор слов показался интересным, очевидно, как и Ашеру.

— По моему телу, не по мне. Значит я был плохим доминантом для тебя, потому что ты должен был бы любить меня так же, как я люблю тебя, мой мальчик с цветочными глазами.

Ашер коснулся лица Натаниэля, но все, чего он добился — ледяного взгляда с его красивого лица.

— Ты был так увлечен Кейном, что остальные на многое не рассчитывали, — ответил Натаниэль.

Ашер позволил своей нетронутой руке просто упасть вниз.

— Я не осознавал, что пренебрегаю всеми вами.

— Мы с тобой частенько занимались сексом со связыванием вместе с Натаниэлем, иногда без него, но для тебя я просто нижняя, не сабмиссив. Сабмиссив нуждается в большей заботе.

— Я исправлюсь ради всех вас, клянусь.

Он посмотрел на Жан-Клода и Ричарда, стоящих в стороне.

— Дэв тоже может рассчитывать на это? — спросил Натаниэль.

Ашер посмотрел мимо нас на охранников, все еще ожидающих в стороне. Среди них стоял Дэв, не подходя ближе, хотя бы как Никки. Интересно, он держался позади, потому что таков был его приказ, или он не доверял себе, что не врежет Кейну или Ашеру? Это было бы идеальной отмазкой.

Ашер взглянул на Дэва, и взгляд этот был… пренебрежительным — единственное слово, которое я могу подобрать. Это должно быть ранило Дэва в самое сердце.

— Теперь я связал себя с Кейном. Я сохраню отношения, которые дают мне то, что Кейн не может дать, но между мной и Дэвом все так… обычно. Я не могу придумать причину, зачем мне нужно с ним встречаться, как с Кейном, Жан-Клодом, тобой и Натаниэлем.

В груди заболело лишь от того, что я услышала, как он вот так отвергает любовь Дэва. Я поняла, что чувствовала некоторые из эмоций своего золотого тигра. Ему было слишком больно, чтобы полностью отгородиться щитами, и в тот момент мне и не хотелось, чтобы он это делал. Что хорошего в ощущении некоторых эмоций других людей, если иногда не помогать им справляться с ними?

— Господи, Ашер, для тебя ничьи чувства неважны, кроме своих собственных? — раздался голос Сина с дальней стороны комнаты, куда его оттеснили охранники от потенциальной опасности. Он учился драться, но не был охранником, и в случае чрезвычайной ситуации к нему относились так, как должны были — как к охраняемому объекту.

Син подошел к Дэву и обнял его. Он был почти такой же высокий, как и охранник под два метра ростом, но все еще был так юн в своем желании обнять и все исправить. Дэв остолбенел, попытался сохранить невозмутимость телохранителя, а потом обнял Сина в ответ, склонив белокурую голову, подмешивая блонд к темно-синему.

А когда они отстранились друг от друга, именно у Сина по лицу скользили слезы, словно он проливал те слезы, что не мог Дэв или не хотел.

Следующим к нему подошел Мика и протянул руку, а затем втянул в те мужские объятия одной рукой, которые для Дэва были не самыми удобными, ведь он был сантиметров на тридцать выше, а затем я услышала, как Мика сказал:

— Ты заслуживаешь того, кто будет относиться к тебе лучше, Дэв.

Затем его обнял Никки и положил ладонь на шею Дэва под длинными светлыми волосами. Они соприкоснулись лбами, лица были друг от друга на таком расстоянии, что я видела, как двигаются губы Никки, когда он что-то говорил… Я не слышала, что именно он сказал, но что бы там ни было, это заставило Дэва улыбнуться.

Домино тоже обнял его, просто сказав:

— Мне жаль, чувак.

— Спасибо, брат, — ответил Дэв.

Натаниэль обнял Мику и что-то сказал ему так тихо, что, как и с Никки, я только видела, как двигаются его губы, но ничего не слышала. Мика кивнул, а затем жестом подозвал меня. Я подошла к ним, взяла его за руку, мы соприкоснулись головами, и Мика проговорил:

— Натаниэль спрашивает позволения быть с Дэвом друзьями с привилегиями.

— Я думала, они говорили об этом, но мне казалось, ты был против, — заметила я.

— Ревновал ли я сначала? Да. Но кое-чего делать с Натаниэлем я не могу или не хочу. Я выяснил, что не знаю, как относиться к тем или иным вещам, пока мы не попробовали, но обещаю не срываться на Дэва ночью, даже если я не смогу иметь дело с большим.

Натаниэль посмотрел на меня.

— А ты не возражаешь?

— Думаю, нет, в смысле, я уже могу заниматься сексом с вами обоими и знаю, как сильно тебе не хватает в постели парней, судя по времени, проведенному в спальне с тобой и Ашером, так что если Мика не против, тогда не вижу проблемы. Нужно ли нам спросить Жан-Клода?

— Никто из нас не спит с ним, кроме тебя, — сказал Мика. — А у тебя уже есть от него добро на секс с Дэвом.