Мавры при Филиппе III

– Так я не понимаю, отчего она давно не имеет место при дворе? Это даже неприлично. Скажите ей, герцог, что я принимаю ее в число моей свиты, если она желает.

В эту минуту все совершилось, что он обещал королю; на что мог надеяться, королева сама предложила ему. Но какая у нее была хитрость, он не угадал.

Потом, почтительно поклонившись, он сказал:

– Сегодня же уведомлю герцогиню Сантарем о чести, какую Вашему Величеству угодно ей оказать.

– Да, только в таком случае, если она согласится. Не забудьте, необходимо ее согласие!

Герцог вышел довольный собой.

Королева сейчас же послала Хуаниту к Аихе сказать, чтобы она отказалась.

– Как, Ваше Величество! – вскричала удивленная Хуанита. – Герцог предложил ей бывать здесь, подле вас… Ведь это счастье превзойдет все ее желания.

– И в особенности все желания министра. Надо непременно, чтоб она отказалась. Пусть согласится только тогда, когда министр простит Иесида.

– А! Теперь я понимаю!.. Но неужели министр согласится?

– Непременно!

– О, это превосходно! – И Хуанита побежала.

Королева, оставшись одна, оглянулась и вполголоса сказала:

– Он будет освобожден… спасен… и не я этого потребую!

Герцог между тем в восхищении побежал к королю с известием, что желание его исполнено. Аиха не только будет представлена ко двору, но и определена. Он рассказал, что герцогиня Сантарем сначала не решалась, а потом согласилась на условии, которое он исполнил от имени короля. Оно состояло в прощении мавра Иесида д’Альберика, имевшего дуэль с христианином. Приказал приготовить бумагу об этом, потому что Аиха желает иметь ее в руках прежде, нежели явится ко двору.

– Для чего же прежде? – спросил король.

– Чтобы поблагодарить Ваше Величество при первой встрече.

«Право, у меня великий министр», – думал король.

Через несколько минут по уходе министра королю доложили:

– Великий инквизитор Сандоваль и архиепископ Рибейра.

– Просить.

Духовные власти выбрали самую благоприятную минуту для своего прихода. Король был в милостивом расположении духа.

Великий инквизитор доложил Его Величеству, что права инквизиции нарушены самым непозволительным образом, и этим нанесено архиепископу Валенсийскому непростительное оскорбление. Это нарушение и оскорбление сделано братством иезуитов, которое по своей воле и беззаконно задержало и укрыло у себя неофита, дерзко и неблагодарно отвергнувшего отеческие попечения достопочтенного архиепископа. Неофит этот скрыт у иезуитов в Хенаресском монастыре под предлогом приюта. Так как святая инквизиция не может допустить неограниченность прав приюта и употребление его во зло, то советом определили: ограничить право приюта двумя неделями. А совет приказал Хенаресскому монастырю ордена иезуитов немедленно выдать чиновникам святой инквизиции укрытого неофита, который родом был мавр и пользуется приютом более четырех недель.

Эти две бумаги инквизитор принес королю для подписания и готовился вместе с архиепископом поддержать всеми доводами, но король не дал им долго убивать время на красноречие.

– Давайте, отцы мои, давайте. Если это справедливо, если так нужно, я согласен с вами. Я подпишу. Моя священная обязанность заботиться о церкви.

Король стал искать перо.

– Наш король все тот же Филипп Благочестивый – Католический! – сказал тихо Рибейра, но так что король мог слышать.

– И все тот же меч правды и щит веры, – прибавил инквизитор.

Благочестивый Филипп не имел привычки читать скучные бумаги. Но тут глаза его нечаянно упали на середину листа, который хотел подписать, и он увидел имя Пикильо Аллиаги.

– Пикильо Аллиага!.. – воскликнул король. – Имя что-то знакомое… Ах да! Это, верно, тот самый, которого хотел отыскать дон Августин.

– Тот самый, мы его отыскали и требуем!

– Зачем? – спросил король.

– Наказать, Ваше Величество, он…

– Наказать? Я этого не хочу… Я не хочу, чтобы он был в темнице инквизиции. Я обещал его освободить.

– Кому же, Ваше Величество, изволили обещать?

– Кому?.. Самому себе.

– Так вы его знали, Ваше Величество?

– Я? Нет. Я не знаю.

Эти слова были произнесены твердым, решительным голосом, какого Великий инквизитор и Рибейра еще не слыхивали. Они посмотрели друг на друга и как будто глазами говорили:

– Не понимаю решительно, что это значит?

– У него начинается проявляться твердость характера.

– Это неприятно.

– И даже очень странно.

Король в это время собственноручно написал повеление и позвонил. Вошел дежурный камер-лакей.

– Есть кто-нибудь из офицеров в приемной?

– Ваше Величество, там дон Фернандо д’Альбайда. Он пришел дать ответ за отлучку без позволения.

– Он ответит министру после, а теперь пусть повинуется мне, позови его!

Сандоваль и Рибейра переглянулись снова и посмотрели с изумлением на короля, думая: не помешался ли он.

Вошел Фернандо д’Альбайда.

– Отправляйся немедленно в Хенаресский монастырь, – сказал ему король, – покажи почтеннейшим отцам иезуитам это повеление и требуй, чтобы тотчас при тебе же освободили означенного здесь Пикильо Аллиагу.

– Пикильо Аллиагу! – повторил удивленный Фернандо.

– Да, ты его знаешь?