Мавры при Филиппе III

При этом известии король так рассердился на своего министра, что Лерма видел неминуемую свою погибель, если не исполнит обещания. Он снова поклялся представить Аиху под каким бы то ни было предлогом, и король опять надеялся.

Министр начал выполнение своей клятвы с того, что уволил от службы Толедского коррехидора и приказал преследовать строжайшим образом убийцу герцога Сантарема.

В подобных случаях не должно ничем пренебрегать. Лерма вспомнил об участии, которое принимал в этом деле дон Фернандо д’Альбайда. Ему было известно, что Фернандо жених сеньоры Кармен д’Агилар. Надо было испугать девушку касательно ее жениха, который без спросу оставил свой пост и вмешался в темное дело, через что подвергся гневу короля, то есть министра. После этого можно было предложить сеньоре Кармен условие прощения и даже обещать новые милости, если только она уговорит свою сестру явиться ко двору. Это можно было испытать, и Лерма принялся.

Между тем сестры поспешили в Мадрид. О Фернандо они не беспокоились, но тревожились за Пикильо и раненого Иесида. Аиха рассказала все королеве и просила ее покровительства. Хуанита в должности каммериеры была часто одна при королеве.

Рассказ об Аихе Маргарита слушала с таким участием, что Хуанита не заметила ее смущения при имени Иесида. Просить за него министра королева не согласилась.

– Не могу! – говорила она.

– Так он должен умереть, – сказала Хуанита.

– Умереть! – вскричала королева с ужасом. – Нет! Он скрыт в безопасном месте.

– Что за жизнь, когда не видишь солнца, когда живешь в темнице! О! Я знаю, каково это перенести!.. но если он не выдержит, захочет посмотреть на свет… на тех, кого любит…

Королева вздрогнула.

– Если он выйдет, его схватят, и он должен будет умереть. Я скажу тогда его сестре: королева отказалась спасти его.

– Нет! Нет! – возразила королева, стараясь скрыть свое смущение. – Но как помочь, я и сама не знаю.

В это время доложили о герцоге Лерме.

– Ах! – вскричала живо Хуанита. – Само небо посылает Иесиду спасение. Одно ваше слово – и министр не смеет отказать.

Хуанита не понимала, как трудно было выговорить это слово.

Вошел министр. Он явился за приказаниями королевы касательно придворного спектакля.

Никогда королева не была так внимательна и ласкова к министру, как теперь.

– Я знаю, герцог, как вы поощряете литературу и искусства, – сказала она. – Мне приятно видеть, как много они обязаны вам…

– Много чести, Ваше Величество, – отвечал Лерма с поклоном.

– Я хотела спросить…

«Ну, славу богу, об Иесиде», – подумала Хуанита.

– Я хотела спросить вас, – продолжала королева с замешательством, – вам ли мы обязаны развитием таланта Кальдерона?

– Точно так, Ваше Величество, я смею похвалиться этим.

– Какую дают завтра из его пьес?

– «Огонь под золой, или Тайная любовь».

– Новая? – спросила королева, смутившись более прежнего.

– Совершенно новая, Ваше Величество.

– Благодарю вас, герцог. Но… еще… я хотела спросить…

Хуанита желала досказать за нее.

– Говорят, что и бедный Сервантес так же обязан вам многим в своей жизни?

– Да, Ваше Величество. Он и «Дон Кихота» посвятил моему зятю, графу де Лемосу.

– Прекрасно, герцог.

– Не имеете ли чего приказать, Ваше Величество?

– Я?.. нет, герцог, мне, кажется, не о чем просить вас…

«А Иесид?» – чуть не сказала Хуанита.

– Я хотел доложить Вашему Величеству, что ваша свита достойна всякого уважения: она составлена из прекрасных очаровательных женщин, и я, не думая о смертельных врагах, которых могу нажить, вздумал украсить этот вечно свежий венок, несколькими новыми свежими цветками…

Королева поняла его слова, она все знала через графиню д’Альтамиру.

– А! вы хотите обновить мой двор. Да, это недурно. А эти дамы, начиная с графини д’Альтамиры, обвиняют вас, что будто вы делаете для короля то, что делаете собственно для меня?

– Я надеюсь, Ваше Величество, что вы не поверите этой клевете.

– Не бойтесь, не поверю! – с важностью отвечала королева. – Притом же вы, герцог, в таких летах… всегда так серьезны, постоянно заняты делами…

У министра было довольно смелости подумать, что королева начинает хитрить, но с каким намерением, он не мог себе объяснить, а потому продолжал с жаром:

– Для этого, Ваше Величество, я недавно настоял на том, чтобы представить ко двору дочь дона Хуана д’Агилара сеньору Кармен, а теперь упросил ее, чтобы она привезла с собой и герцогиню Сантарем.

– А что герцогиня, говорят, очень хороша собой? – спросила королева с коварной улыбкой.

– Да, Ваше Величество, – отвечал министр с смущением, – она не дурна.

– Этого мало, герцог, надо, чтобы она была прекрасна…

– Она очень мила, Ваше Величество.

– Я бы хотела гораздо больше. Чтобы она была очаровательна…

– Да… впрочем, – отвечал герцог, подозревая хитрость или западню, – многие находят, что она красавица… но я…

– Где же вам знать в этом толк! Я лучше понимаю, а потому хочу сама видеть и судить.

– Вы, Ваше Величество! – вскричал министр с испугом.

– Да. Говорят, она вдова? – спросила королева, не обращая внимания на беспокойство министра.

– Точно так, Ваше Величество.