Мавры при Филиппе III

– Будь ты не больше, чем сын Аллиаги, – сказал старик, положив руку на плечо молодого человека, – и тогда…

Но благородный Иесид не дал договорить, бросился к Пикильо на шею и вскричал:

– Брат мой! Брат! Я признаю тебя за брата!.. И вы, батюшка, верно, не запретите мне?

– Нет, конечно, нет. Я принял бы и усыновил сына Аллиаги: как же мне отвергнуть названного тобою брата!

Пикильо упал к ногам Деласкара и Иесида. целовал их руки и обливал слезами.

– Здравствуй, сын мой! – сказал старик. – Если случай и обманывает нас, то, верно, сердце твое не обманет. Люби Иесида, как своего брата, он благороднейший и добрейший из людей.

– Я это знаю! – вскричал Пикильо.

– Поклянись мне уважать его, как старшего, как главу семейства, защищать его и умереть за него, если нужно.

– Клянусь!

– Это твой долг, сын мой.

– Я исполню этот долг. Клянусь перед Богом и вами! Клянусь своей честью и тем священным словом, которым вы позволяете мне называть вас и которого я все еще не смею произнести…

– Я жду его, – с улыбкой произнес старик.

– Отец мой! – вскричал Пикильо и бросился в объятия Деласкара.

С этого времени Пикильо стал своим в доме д’Альбериков, не так как усыновленный пришелец, а как настоящий сын и брат, недавно возвратившийся с дороги.

– Ну, брат, расскажи, что с тобой было во время нашей разлуки? – сказал Иесид.

Пикильо понял нежное его сердце и с чувством благодарности, пожав его руку, рассказал свою историю со всеми подробностями, прибавив и то, почему он не мог воспользоваться помощью, которую ему оказал Иесид при встрече в Сиерро Монкайо.

– А, теперь я понял! – вскричал Иесид. – Вы помните, батюшка, как тот моряк принес мою записную книжку и рассказал сказку о мальчике, которого будто бы похитили наши американские братья?

– Да, и мы еще дали ему тысячу червонцев, чтоб он выкупил и воспитал того мальчика.

– Так вот как вас ограбили за меня! – вскричал Пикильо.

– Ничего, – возразил Иесид. – Ты теперь видишь, что это было к лучшему.

Потом Пикильо рассказал, как спас дона Хуана д’Агилара, как его приняли и воспитали две добрые девушки, как снискал покровительство дона Фернандо д’Альбайды и наконец каким образом нашел свою мать.

Иесид несколько раз хотел что-то сказать, но старик всегда останавливал его взглядом.

Рассказ кончился довольно поздно. Деласкар кликнул слуг, и Педральви, всегда первый, готовый к исполнению приказаний господ, явился в ту же минуту.

– Позаботься, чтобы сеньор Аллиага, нашел здесь в доме все удобства, – сказал Деласкар. – Это твой новый господин. Но пока ты один только можешь знать тайну: он мой сын!

Педральви остолбенел от изумления и как будто не расслышал.

– Да, это брат мой! – прибавил Иесид.

Педральви запрыгал от радости.

– Это счастье не заставляет меня забыть прошлое! – сказала Пикильо и подал руку бывшему товарищу.

Педральви проводил его в отведенную ему комнату. Иесид хотел тоже сделать, но Деласкар остановил его.

– Безрассудный! – сказал он с улыбкой.

– Что же я сделал, батюшка?

– Ты слушаешься только одного сердца. По всему видно, что Аллиага – человек благородный и честный, но мы не знаем ни его благоразумия, ни осторожности, а ты в порыве откровенности хотел…

– Все сказать ему! Да, я хотел ему доверить все как брату…

– Погоди, сын мой, не торопись. Дай нам узнать его получше. Я верю его честности, но молодой человек таких лет может ли хранить важную тайну? А она принадлежит не одним нам.

– Да правда, батюшка. Простите, я в самом деле поступил безрассудно.

Иесид пожелал отцу покойной ночи и ушел.

Пикильо, конечно, более королевы Испанской удивлялся роскоши убранства в доме Деласкара. Он едва мог ступить на шелковистый ковер, на котором искусно сотканные цветы, казалось, только что расцветали и распускались. Пикильо смотрел на них молча.

– О чем вы думаете, сеньор? – спросил Педральви, быстро переходя от свободного и дружеского к почтительному тону.

– Я думаю о прошлом. О том времени, когда мы оба сидели на мостовой в Пампелуне и глодали объеденные корки, – отвечал Пикильо и, взяв Педральви за руку, посадил подле себя на диване.

Долго еще друзья говорили, вспоминая прошедшее, рассуждая о будущем, которое раскрывало пред ними светлую и веселую картину. Наконец Пикильо заснул.

Сновидения его были гораздо очаровательнее, чем после первой встречи с Иесидом. Проснувшись поутру, взорам его представились почтенные черты Деласкара, который сказал ему:

– Здравствуй, сын мой!

От этого слова сердце Пикильо затрепетало радостью, и в глазах заблистал луч счастья и признательности, а Деласкар с умыслом повторял его часто, чтобы вознаградить сироту за прежнее время.

– Сын мой, – сказал старик, – я всю ночь думал о тебе. Ты пришел к нам во время тяжкого испытания. Нам угрожают гонения, и если сильная рука, которая еще поддерживает нас, уклонится, то я не знаю, что с нами будет.

– Значит, я вовремя пришел! – вскричал Пикильо. – Ваша участь будет моей.

– Хорошо. Может быть, настанет время, когда и ты будешь в состоянии помочь нам.

– Ты будешь защищать нас, – прибавил Иесид.

– Я по крайней мере умру с вами, – отвечал Пикильо.