Мавры при Филиппе III

Кареты двинулись, и Бальсейро пошел сзади. Но скоро рассудил, что уже довольно награжден за поимку еретиков; а с Толедским коррехидором он не желал иметь знакомства. Он досадовал только на то, что не успел отомстить врагу смертью, но и в этом утешился тем, что Пикильо не сознался и за то идет в темницу инквизиции.

И он с товарищами свернул в сторону.

Часть четвертая

Глава I. Фаворитка

Герцог Лерма был спокоен, потому что королева сдержала свое слово и не искала средств сблизиться с королем. Но зато он взял такую власть над своим повелителем, что, кажется, ничто не могло вперед поколебать его могущества.

Графиня д’Альтамира с своим тайным советом думала иначе. Отец Жером, Эскобар и герцог Уседа также нашли, что силу любимца можно поставить в равновесие и перетянуть могуществом любимицы.

Перед постом Филипп имел несколько совещаний с придворным проповедником, и намеки отца Жерома произвели желаемое действие. Король сначала изумился, но потом заметно было, что это ему нравилось. Он не говорил ни о чем ни Лерме, ни своему духовнику, и это был хороший знак. Теперь у короля была тайна от тайных советников и он хранил ее с удовольствием. Он не боялся герцога Уседы и в тот же вечер рассказал ему все мысли отца Жерома. Несколько вечеров кряду король рассказывал с удовольствием об этом предмете; оставалось только устранить некоторые сомнения, и заговорщики выводили для себя самые лестные заключения.

Прогуливаясь однажды вечером инкогнито в саду в Лас-Делисиас с герцогом Уседой, король доверил новому наперснику свою тревогу, свои опасения и сомнения.

– Да вот, Ваше Величество, вы знаете этого монаха, который идет нам навстречу?

– Нет.

– Ну и он, верно, не знает нас. Предложим ему вопрос… разумеется под вымышленными именами… пусть он решит.

– Прекрасно! Предложим.

Герцог Уседа объяснил монаху, в чем дело и затруднение, и просил его разрешить по совести.

Это был Эскобар. Он как искусный казуист разобрал дело так, что король восхищался строгости его правил и тонкости остроумных выводов. Сомнения не было никакого. Наконец главное дело было сделано, и графиня д’Альтамира торжествовала. Судя по характеру Филиппа, который воспламенялся от первой встречи с хорошенькою женщиной, графиня затруднилась в выборе фаворитки. Она сначала думала о себе, но потом по невозможности исполнить все условия, отказалась от этой мысли. Надо было найти молоденькую, хорошенькую женщину, но только, главное, совершенно преданную графине.

Д’Альтамира не могла найти никого, лучше своей племянницы Кармен.

Ее не останавливала мысль, что этот поступок предаст бесчестию дочь брата, невинную девушку, которую она обязана была хранить, как самое драгоценное сокровище. Если бы была даже родная дочь, графиня не задумалась бы. Она имела свои понятия о вещах, и поэтому, ставя племянницу почти на степень королевы, рассчитывала еще на ее признательность.

Герцог Уседа удивлялся этой мысли, тем более что Кармен была невестой его врага, Фернандо д’Альбайды. Отцу Жерому и Эскобару не было дела до выбора. Им только нужно было возвышение своего ордена, низвержение Лермы и унижение инквизиции. Чтобы достигнуть этого, они были на все согласны.

В этом заговоре надо было действовать быстрее и нанести удар прежде, чем Лерма и Сандоваль попадут под подозрение. Но кого будет подозревать Лерма, когда единственным собеседником короля был его сын Уседа? Надо было показать Кармен королю так, чтобы она сама того не знала. Она носила еще траур и ко двору ехать не могла. Придумывали и выжидали другого удобного случая.

Между тем приехал дон Фернандо д’Альбайда. Это обрадовало всю Испанию, потому что он привез от генерала Спинолы известия о перемирии с Нидерландами на двенадцать лет, и несколько встревожило графиню д’Альтамиру и ее тайный совет.

Девушки были на стороне тех, которые радовались. Кармен, потому что свидится с женихом, Аиха, радовалась счастью сестры.

Фернандо сдал бумаги и через минуту был в гостиной графини д’Альтамиры. Молодые люди еще раз поплакали о потери доброго д’Агилара, и Кармен была довольна тем, что с ней плакал и Фернандо.

На другой день начались постоянные посещения. При дворе давали блестящие праздники и балы, но это не привлекало Фернандо. Он находил отраду быть в беседе с невестой, которую страшно любил и был любим взаимно. Весело проходили вечера в беседе молодого человека с двумя милыми девицами.

Однажды вечером, когда Кармен еще не выходила, и Аиха была одна в гостиной, пришел Фернандо. Она читала письмо и поспешно спрятала его.

– О, Боже мой, что случилось, сеньора? – вскричал Фернандо, заметив ее волнение.

– Ничего. Не бойтесь; Кармен здорова, сейчас выйдет.

– А вы?..

– Я… ничего…

– Нет, кажется… Извините мою нескромность… вы, должно быть, получили неприятное известие?

– Ах, нет! – отвечала Аиха холодно. – Это только деловая записка…

Фернандо не был доволен этим объяснением, но не смел настаивать. К Аихе вернулось прежнее расположение духа, и она принялась за рукоделье.

– Какая удивительная работа! – произнес Фернандо.