Мавры при Филиппе III

Иезуит побежал к графине д’Альтамире, которая ожидала его, и вскричал:

– Теперь клянусь, наш враг низложен!

Часть седьмая

Глава I. Заседание

Король хотел доверить Аихе свое горе, но она не могла удержать Францию от войны с Испанией. Кроме этого у Филиппа были другие тайны, которых он не смел доверить никому. Он так свыкся с властью министра, что не смел сбросить это ярмо и предать Лерму суду.

Наконец он решился позвать отца Жерома и просить его совета. Иезуит не замедлил явиться и предложил королю умолчать об этих семейных делах, уверяя, что на другой день ему будут известны дела государства, которые достаточно обличат министра, если не в измене, то по крайней мере в неосмотрительности и неспособности пользоваться доверием своего короля.

– Вам только завтра стоит сказать небольшую речь… строго и холодно, и тогда министр будет сменен. Место его можно отдать герцогу Уседе.

– Я одобряю ваш выбор! – сказал Филипп. Это ему понравилось, потому что Уседа был ему хорошо известен и не отличался особенным умом.

– Ну а вы, почтеннейший отец?

– Ваше Величество, я ничего не прошу! – смиренно отвечал иезуит. – Может быть, вы прикажете наградить меня кардинальской должностью, которая назначалась изменнику…

– Хорошо, я на это согласен, и завтра напишу в Рим. Однако вот что: мы Лерму отставим, а как поправить его политические ошибки?

– Бог нам поможет загладить их. Успокойтесь, Ваше Величество, и положитесь на наш орден. Главное теперь состоит в том, чтобы Лерма завтра был отставлен.

– За это я отвечаю! – произнес король.

– Тогда вы будете совершенно спокойны, Ваше Величество.

Отец Жером почтительно поклонился и с восхищением поспешил к графине, где его ожидали Уседа и Эскобар. Все четверо приняли необходимые меры и предупредили всех тайных недоброжелателей герцога Лермы, то есть большую часть двора и совета.

Лерма, Сандоваль и их приверженцы также провели ночь в тревоге. Они знали, что король принимал Жерома и скрывал это от своего министра. Вести вне государства были так худы, что непременно нужно было открыть все на другой день в совете. Министра оскорбляли на каждом шагу, боялись даже за его жизнь.

Таково было положение партий, когда настал великий день заседания государственного совета.

Все члены собрались, но герцога Лермы и Сандоваля еще не было. Это всех удивляло, но никто не подавал виду.

Вошел герцог Уседа, и все взоры обратились к нему как к восходящему светилу.

Большой шум возвестил приход короля. Филипп, против обыкновения, нес кипу бумаг и смотрел мрачно. Все почтительно встали и раскланялись.

– Хорошо, господа, – сказал он отрывисто, – садитесь. Нам сегодня предстоит говорить о важных делах.

Входя, он еще боялся взглянуть на Лерму, но потом, осмотревшись и заметив кресла министра и инквизитора пустыми, ободрился и сказал:

– Благодарю за исправность, господа. Вы не из тех, которые боятся показываться в минуты опасности.

Все члены переглянулись и как будто говорили друг другу:

– Теперь министр погиб.

Наступила тишина. Вошли Лерма и Сандоваль. Первый казался взволнованным, а другой мрачным.

– Прошу прощения у Его Величества и высокого совета, что заставил ждать, – сказал он, раскланиваясь.

В собрании послышался ропот. Лерма, посмотрев на членов, продолжал:

– Мою карету остановили, и народ бросал в нас каменьями, об этом я прежде всего желаю объясниться с вами. Скажите мне, кто изобрел эту молву?

– Довольно! – прервал король. – Мы знаем, что об этом думать.

– Как, Ваше Величество! – вскричал Лерма с негодованием. – Что вы хотите сказать?

– Я хочу сказать, – отвечал король с некоторым смущением, – чтобы об этом здесь не было речи… есть другие более важные и действительные проступки и ошибки.

Голос короля ослабел от волнения, но в глазах всех неудовольствие монарха выразилось так сильно, что министр упал духом.

– Я с почтением жду упрека, Ваше Величество, – сказал Лерма.

Король, посмотрев на некоторые бумаги и стараясь укрепить голос, сказал:

– Вся Европа теперь против нас. Правда ли это?

– Правда, Ваше Величество, – отвечал министр.

– Говорят, что французский король собрал сильное войско, более шестидесяти тысяч пехоты, и что он сам будет предводительствовать им? Я думаю, что это пустой слух.

– Нет, Ваше Величество, это правда.

В собрании послышался ропот.

– Говорят и даже уверяют, что на Ломбардию уже сделано нашествие и что герцог Савойский готов напасть на нас. Верно ли это?

Герцог смешался; но Филипп, заметив это, повторил громко вопрос:

– Совершенно справедливо, – отвечал министр.

– А так как нам до сих пор это было неизвестно, то мы полагаем, что министр принял все меры, чтобы поддержать честь Испании. Скажите нам, сколько у нас вооружено кораблей? Сколько полков готово к походу?..

– Позвольте мне, Ваше Величество…

– Где собраны наши войска, и кого вы назначили командирами?

– Никто из нас не получал приказаний! – заметил Гусман.

– На границах нет ни одного солдата! – прибавил Медина.

Лерма молчал.

– Отвечайте же королю! – вскричал громко Эскалон. – Отдайте отчет в участи и славе Испании, которую он вам вверил!