Марсианские хроники

On nights when the wind comes over the dead sea bottoms and through the hexagonal graveyard, over four old crosses and one new one, there is a light burning in the low stone hut, and in that hut, as the wind roars by and the dust whirls and the cold stars burn, are four figures, a woman, two daughters, a son, tending a low fire for no reason and talking and laughing.	По ночам, когда ветер свистит над ложем мертвого моря, над шестигранниками на кладбище, над четырьмя старыми крестами и одним новым, по ночам в низкой каменной лачуге горит свет; ревет ветер, вихрится пыль, сверкают холодные звезды, а в той лачуге четыре фигуры -женщина, две дочери и сын - не дают погаснуть огню в камине, сами не зная зачем, и разговаривают, и смеются.
Night after night for every year and every year, for no reason at all, the woman comes out and looks at the sky, her hands up, for a long moment, looking at the green burning of Earth, not knowing why she looks, and then she goes back and throws a stick on the fire, and the wind comes up and the dead sea goes on being dead.	Из года в год, из года в год, каждую ночь, сама не зная зачем, женщина выходит из лачуги и, вскинув руки, долго смотрит на небо, на зеленое пламя Земли, не понимая, зачем она это делает; потом возвращается в дом и подкидывает щепку в огонь, а ветер крепчает, и мертвое море продолжает оставаться мертвым.
August 2026: THERE WILL COME SOFT RAINS	Август 2026 Будет ласковый дождь
In the living room the voice-clock sang, Tick-tock, seven o'clock, time to get up, time to get up, seven o'clock! as if it were afraid that nobody would.	В гостиной говорящие часы настойчиво пели: тик-так, семь часов, семь утра, вставать пора! -словно боясь, что их никто не послушает.
The morning house lay empty.	Объятый утренней тишиной дом был пуст.
The clock ticked on, repeating and repeating its sounds into the emptiness. Seven-nine, breakfast time, seven-nine!	Часы продолжали тикать и твердили, твердили свое в пустоту: девять минут восьмого, к завтраку все готово, девять минут восьмого!
In the kitchen the breakfast stove gave a hissing sigh and ejected from its warm interior eight pieces of perfectly browned toast, eight eggs sunnyside up, sixteen slices of bacon, two coffees, and two cool glasses of milk.	На кухне печь сипло вздохнула и исторгла из своего жаркого чрева восемь безупречно поджаренных тостов, четыре глазуньи, шестнадцать ломтиков бекона, две чашки кофе и два стакана холодного молока.
"Today is August 4, 2026," said a second voice from the kitchen ceiling, "in the city of Allendale, California."	- Сегодня в городе Эллендейле, штат Калифорния, четвертое августа две тысячи двадцать шестого года, - произнес другой голос, с потолка кухни.
It repeated the date three times for memory's sake.	Он повторил число трижды, чтобы получше запомнили.
"Today is Mr. Featherstone's birthday.	- Сегодня день рождения мистера Фезерстоуна.
Today is the anniversary of Tilita's marriage.	Годовщина свадьбы Тилиты.
Insurance is payable, as are the water, gas, and light bills."	Подошел срок страхового взноса, пора платить за воду, газ, свет.
Somewhere in the walls, relays clicked, memory tapes glided under electric eyes.	Где то в стенах щелкали реле, перед электрическими глазами скользили ленты памятки.
Eight-one, tick-tock, eight-one o'clock, off to school, off to work, run, run, eight-one!	Восемь одна, тик-так, восемь одна, в школу пора, на работу пора, живо, живо, восемь одна!
But no doors slammed, no carpets took the soft tread of rubber heels.	Но не хлопали двери, и не слышалось мягкой поступи резиновых каблуков по коврам.
It was raining outside.	На улице шел дождь.
The weather box on the front door sang quietly:	Метеокоробка на наружной двери тихо пела: