Марсианские хроники

They began by controlling books of cartoons and then detective books and, of course, films, one way or another, one group or another, political bias, religions prejudice, union pressures; there was always a minority afraid of something, and a great majority afraid of the dark, afraid of the future, afraid of the past, afraid of the present, afraid of themselves and shadows of themselves."	Кидались то в одну крайность, то в другую, брали верх различные группы, разные клики, политические предубеждения, религиозные предрассудки. Всегда было меньшинство, которое чего-то боялось, и подавляющее большинство, которое боялось непонятного, будущего, прошлого, настоящего, боялось самого себя и собственной тени.
"I see."	- Понятно.
"Afraid of the word "politics" (which eventually became a synonym for Communism among the more reactionary elements, so I hear, and it was worth your life to use the word!), and with a screw tightened here, a bolt fastened there, a push, a pull, a yank, art and literature were soon like a great twine of taffy strung about, being twisted in braids and tied in knots and thrown in all directions, until there was no more resiliency and no more savor to it.	- Устрашаемые словом "политика" (которое в конце концов в наиболее реакционных кругах стало синонимом "коммунизма", да-да, и за одно только употребление этого слова можно было поплатиться жизнью!), понукаемые со всех сторон- здесь подтянут гайку, там закрутят болт, оттуда ткнут, отсюда пырнут, - искусство и литература вскоре стали похожи на огромную тянучку, которую выкручивали, жали, мяли, завязывали в узел, швыряли туда-сюда до тех пор, пока она не утратила всякую упругость и всякий вкус.
Then the film cameras chopped short and the theaters turned dark. and the print presses trickled down from a great Niagara of reading matter to a mere innocuous dripping of "pure" material.	А потом осеклись кинокамеры, погрузились в мрак театры, и могучая Ниагара печатной продукции превратилась в выхолощенную струйку "чистого" материала.
Oh, the word "escape" was radical, too, I tell you!"	Поверьте мне, понятие "уход от действительности" тоже попало в разряд крамольных!
"Was it?"	- Неужели?
"It was!	- Да-да!
Every man, they said, must face reality.	Всякий человек, говорили они, обязан смотреть в лицо действительности.
Must face the Here and Now!	Видеть только сиюминутное!
Everything that was not so must go.	Все, что не попадало в эту категорию, - прочь.
All the beautiful literary lies and flights of fancy must be shot in mid-air.	Прекрасные литературные вымыслы, полет фантазии - бей влет.
So they lined them up against a library wall one Sunday morning thirty years ago, in 1975; they lined them up, St. Nicholas and the Headless Horseman and Snow White and Rumpelstiltskin and Mother Goose -oh, what a wailing! - and shot them down, and burned the paper castles and the fairy frogs and old kings and the people who lived happily ever after (for of course it was a fact that nobody lived happily ever after!), and Once Upon A Time became No More!	И вот воскресным утром, тридцать лет назад, в 1975 году их поставили к библиотечной стенке: Санта-Клауса и Всадника без головы, Белоснежку, и Домового, и Матушку-Гусыню - все в голос рыдали! - и расстреляли их, потом сожгли бумажные замки и царевен-лягушек, старых королей и всех, кто "с тех пор зажил счастливо" (в самом деле, о ком можно сказать, что он с тех пор зажил счастливо!), и Некогда превратилось в Никогда!