Крепость во тьме

– Вот как, – сказал самый старый. – Сам отважный Свале Скар. Хотя я живу уже вторую тысячу лет, никогда еще не видел большего чуда. Мы привели одного из нас.

В круг ступил молодой хульдре, в руках у него было копье с серебряным наконечником.

– Это Скёль, – сказал вождь. – Он поклялся молчать, пока его сын не освободится.

– Тогда идем, – сказал Айньяр. – К Громовой горе. Принесите мой посох и плащ.

Свале била дрожь. Громовая гора стояла далеко в глубине материка. По слухам, в ее сердцевине пребывала древняя цитадель оскореев.

Айньяр шел первым, Свале – за ним, Скёль замыкал шествие. Фреки бежал впереди. Через четыре тяжких дня пути по лесам, которые Свале казались полными злых духов, они добрались до подножия Громовой горы.

Темный лес казался Свале угрожающим, когда он смотрел на него из Альстахауга, сейчас же он внушал неподдельный ужас. На Громовой горе оказалось еще хуже. Лес становился все гуще, до самой линии снегов, и, казалось, готов был его поглотить. На склоне горы выли волки.

– Далеко еще? – У Свале невыносимо болели ноги. Как и большинство людей в его время, он никогда не забредал больше чем на несколько миль от дома.

– До линии снегов. Там, где торчит тот небольшой бугорок, словно нос. А теперь я должен тебя покинуть.

– Но…

– Никаких «но», Свале Скар. Фреки!

– Но…

– Ты узнаешь, что делать, когда придет время.

– Но… – Он обнаружил, что обращается к спине Айньяра.

Скёль начал карабкаться в гору. Свале поспешил за ним, лязгая мечом.

Скёль не стал останавливаться на привал после захода солнца. Хульдре прекрасно чувствовали себя ночью. Но он все же замедлил шаг ради Свале.

Приблизившись к бугорку, они услышали плач детей и женщин. Рыдания доносились откуда-то из глубокой тьмы. Затем раздался зловещий хохот и песнь жутких рогов, за которыми последовал звон и лязг, словно ударялись друг о друга множество котелков и сковородок. Скёль завел Свале в укрытие среди клочковатых кустов.

Поднялась полная оранжевая луна. Скёль ждал столь же терпеливо, как сама гора. Свале пытался не ерзать и не чесаться. При каждом движении его меч скрежетал, цепляясь о кусты и землю.

Звон котелков и сковородок стал громче.

Из темноты галопом вылетела толпа всадников, темных, огромных, как тролли. Свале никогда прежде не видел столь громадных лошадей. Глаза их пылали красным, из ртов вырывалось огненное дыхание. Копыта их стучали подобно грому, высекая искры. Под рев рогов ужасное воинство пронеслось на фоне неба, словно стая гусей, оставляя позади огненный след.

Скёль коснулся руки Свале и показал на небо.

На фоне луны виднелось нечто, показавшееся Свале еще менее правдоподобным, чем возвращение оскореев.

– Линнорм, – пробормотал он. – Великий северный дракон.

Верхом на нем сидел человек в развевающемся плаще, с огненным жезлом в руке.

– Король драконов, – с благоговейным трепетом прошептал Свале, никогда не веривший в древние легенды.

Хлопая крыльями, дракон устремился следом за ужасным воинством. Несколько мгновений спустя над западными вершинами послышался грохот и сверкнули молнии, словно с моря нагрянула жестокая буря.

Скёль показал в сторону пещеры. Весь дрожа, Свале последовал за ним.

Темная завеса расступилась, и они увидели горящие внутри факелы. Свале понял, что серебро и железо разрушили магию.

Отдававшиеся эхом рыдания привели их глубже под землю, в большую пещеру, обставленную, словно замок.

К ее стенам были прикованы пропавшие женщины и дети, рыдавшие, как потерянные души. Посреди пещеры стояли глубокие котлы оскореев. Женщины-тролли, невольницы ужасного воинства, поддерживали огонь и вели домашнее хозяйство для своих господ.

Свале заметил Фриггу, которая спала на коленях женщины из Аалмо.

У него имелись дурные привычки, но дураком он не был. Он не бросился к девочке, понимая, что женщины-тролли схватят его и швырнут в котел. Его старый меч даже не оцарапал бы их каменные шкуры.

Но нужно было что-то делать.

У Свале возникла мысль. Снаружи, судя по всему, близился рассвет.

Все тролли ненавидели Топоролицего Свиена за то, как он поступил с их сородичами в Хифьелле.

– Хальвор рассмеялся, когда пропел белый петух, – крикнул Свале. – Но Топоролицый бежит словно ветер.

Троллихи оставили свои занятия. Свале метнулся в туннель, распевая на бегу.

Скёль повернулся к стене, став невидимым. Хульдре могли затаиться где угодно. Троллихи пробежали мимо, не заметив его.

Свале продолжал бежать, чувствуя, как тяжелеют ноги и растут мозоли. Но он домчался до входа в пещеру, потом бросился вниз, в Темный лес. Троллихи настолько разозлились, что гнались за ним до тех пор, пока не взошло Старое Солнце, обратив их в камень.

Уведя их за собой, Свале совершил самый отважный поступок за всю свою жизнь.

Тяжелее всего оказалось снова подняться на Громовую гору и спуститься в ее сердцевину. День уже подходил к концу, когда, шатаясь на пылающих от боли ногах, Свале вновь проник за темную завесу. Было уже совсем темно, когда он вышел оттуда вместе со Скёлем и пленниками. Он был рад, несмотря на усталость, и его не пугало предстоящее путешествие домой.