Крепость во тьме

– Угу, – проворчал чародей и начал писать, высунув от усердия язык. – Ты запомнил, как ехать к дороге?

– Да.

Браги выдвинулся на рассвете и к ночи проделал больше половины пути до города. Снова поднявшись с восходом солнца, ближе к вечеру он разбил лагерь на вершине холма в двух милях от городских стен. И оттуда с удивлением наблюдал за беженцами, которые уныло выходили из ворот Итаскии, направляясь к границам тишины. Дородные жены тащили мужей туда, где могли и дальше донимать их разговорами. Неизлечимые хвастуны радостно кричали, освобождаясь от проклятия и вновь получая возможность изводить соседей россказнями о своих похождениях. Браги обнаружил, что ему очень хочется уйти, и пусть тишина длится вечно, но мысли о своей доле прибыли придавали ему решимости.

Утром он спал допоздна и выехал в путь, когда солнце стояло уже высоко. Поток беженцев не иссякал. Сражаясь с ним, он лишь к полудню добрался до ворот, где предъявил стражнику первый свиток.

Браги сперва удивила царившая в городе мрачная атмосфера, но потом он понял, что многие звуки прежде принимал как сами собой разумеющиеся. Смолкли шум ветра, жужжание насекомых, скрип и скрежет колес повозок, стук копыт по мостовой. От тишины становилось не по себе. Он начал понимать чувства тысяч людей, бежавших из города.

Предъявленный Браги свиток обрадовал унылого капитана стражи. Солдат быстро доставил его во дворец и к королевскому глашатаю. Глашатай взял второе письмо и чуть ли не подпрыгнул от счастья, показывая на висевший на стене плакат. Браги не сомневался, что это очередное заявление Нортона, и кивнул.

Вскоре появился сам визирь и провел Браги в королевскую приемную, где тот отдал свиток королю. Пока Нортон с волнением читал текст, Браги тайком передал письмо Изельде. Та прочитала и рассмеялась. Затем, зная, что остается только ждать, он сел на пол, прислонился к колонне и заснул.

Горы пергамента и ведра чернил были израсходованы в споре между Нортоном и советниками, которые умоляли согласиться на требования Ариститорна. Браги никто не замечал лишь потому, что его чудовищный храп никому не был слышен. Потом, однако, кто-то все-таки заметил гонца и решил, что он, возможно, обманул чародея. Браги дали множество пергаментов, полных угроз и золотых обещаний, но в ответ он лишь улыбался. Учитывая содержание некоторых из них, Нортон вскоре пришел к выводу, что Браги не умеет читать.

Браги, все с той же простецкой улыбкой, размышлял над королевским спором. Похоже было, что советники короля хотели заплатить Ариститорну. Король же отказывался отдать ценную для него дочь. Визирь, однако, нашел у Нортона слабое место.

Если тишина продолжится, утверждал визирь, король станет повелителем пустого города – люди бежали из него тысячами. Кто будет платить налоги, если все уйдут?

Удар пришелся в точку. Если Нортон и любил что-то больше, чем ложь, то это – разорительные налоги с подданных. Невыносимые подати без какой-либо отдачи сделали Нортона самым известным тираном в его краях. Другие монархи ему завидовали. С подобной известностью он никак не мог расстаться – и потому после завтрака состроил самую мрачную мину из всех возможных и послал за Изельдой. Полный печали, король сообщил ей, как вынужден поступить.

Изельда прослезилась, но дала понять, что готова пожертвовать собой ради народа.

Нортон, похоже, удовлетворился скорбью Изельды, хотя ее имущество уже ждало в повозке у дворцовых ворот. Однако он лишь махнул рукой – у его дочери хватало и других странностей, хотя он и не догадывался, что ее потребности несколько отличаются от его собственных.

Браги и принцесса поспешно уехали.

Как только дочь короля покинула дворец, Нортон вытер слезы и взялся за дело. Он послал следом своего телохранителя, приказав убить северянина и колдуна. Смерть чародея должна была отменить все его заклятия. Тогда бы король вернул дочь и нашел ей достойное применение.

Однако Ариститорн, усмехаясь, наблюдал за ними издалека.

Браги и Изельда выехали из тишины, поднялись на высокий холм, спустились с него и въехали в небольшой лесок. Позади них, на краю леса, возникло сияние, превратившееся в точные копии обоих. Призраки двинулись наперерез тем, кого изображали.

Солдаты Нортона поднялись на холм, следуя за призраками. Лишь позднее они заметили, что у тех нет повозки, – но было уже слишком поздно искать тщательно замаскированный след Браги. Где-то вдалеке старик посмеялся над собственной проделкой и устало скрылся среди деревьев.

Браги и Изельда преодолели большую часть пути до лагеря чародея до наступления ночи. Изельда ехала весь день молча, не сводя глаз с северянина. Он вел себя осторожно, чувствуя страсть в ее взгляде. У него имелись собственные желания, и самое сильное из них – не стать врагом Ариститорну.

Но ловушки избежать не удалось – женщина слишком хорошо умела их ставить. Браги долго не мог заснуть, а на следующее утро ехал с чувством вины. К удивлению, чародей встретил его вполне дружелюбно.