Кофейные истории

А он – это Валх. Скверный колдун, мёртвый, и ничего с ним не сделать; это из-за него Абени служит разным людям, иногда плохим, и скитается от города к городу – ищет таких же, как она сама, способных обращать сны в крылья… это из-за него она плачет и обращается в дым – или вот, как сейчас, смотрит на Милли и говорит непонятное. «Крылья к старости становятся меньше» – придумала тоже, довольно посмотреть на крохотного, лысоватого птенца и на старую ворону, вроде той, что живёт у конюшни, чтоб понять, что к чему.

– Забудь, – Абени вздыхает и тянется к её голове, чтоб погладить по волосам. – Хоть бы он тебя не нашёл. Хоть бы кто-то убил его до конца, и я б умерла тоже.

…от сна Милли просыпается в слезах.

«Крылья становятся меньше».

Милдред понимает это намного, намного позже, когда встречает Фредерика. Реальность завораживает больше снов; бал, головокружительный роман, возмутительно короткая помолвка и – кругосветное путешествие, мечта, которая вдруг стала реальностью. Вместо скучного дома с тысячью правил – кареты, гостиницы и корабли, вместо чересчур заботливых родственников и докучливой прислуги – настоящие друзья рядом, и приключения, приключения! Она, пожалуй, по-настоящему счастлива – до тех пор пока в Колони на благотворительном базаре не сталкивается со странным торговцем.

– Сколько? – спрашивает Фредерик с улыбкой, указывая на чудовищные, нет, действительно, самые безвкусные на свете чёрно-белые бусы, сделанные из лёгкого матового камня.

Хозяин прилавка – седой, патлатый, в линялом сюртуке, в котором едва угадывается зелёный цвет. Неприятный человек.

– За деньги не продам, но поменяться могу, – оскаливает он мелкие, острые зубы. И – вдруг в упор смотрит на Милдред: – Отдай мне свои сны!

Она разом вспоминает и Абени, и долгие-долгие разговоры, и его – колдуна, мёртвого и страшного. Вечером Фредерик выслушивает её, целует веки – успокаивает; сумасшедший старик, сколько, мол, мы таких повидали?

– Не бери в голову, Милли, – шепчет он, и Милдред действительно забывает.

…до тех пор пока в грязном порту Бхарата взгляд не цепляется за фантасмагорическую фигуру, которой тут быть не должно. Неопрятная седина, проваленный цилиндр, сюртук, чересчур длинные руки… А рядом стоит темнокожая женщина в синем платье.

«Абени», – понимает Милдред.

Становится жутко.

Ночью она обнимает Фредерика не только руками, но и снами – укутывает в свои крылья так, чтобы никто не нашёл, не тронул. И шепчет: «Только бы померещилось, только бы померещилось…» – но то ли слишком тихо просит, то ли некому откликаться, потому что Валх приходит за ними. Кружит рядом, не переступая невидимой черты; не приближается, но и не позволяет забыть о себе. Будь Милдред одна, она бы никогда не испугалась снов, ведь всегда можно оттолкнуться посильнее от своих страхов и улететь прочь, на худой конец – проснуться, но… но Фред так не умеет.

Впрочем, ничего не происходит очень долго, и напряжение потихоньку отпускает – где-то между Чжаньской Империей и поездом, который уходит на север. «Моих сил хватит, – думает Милдред, смежая веки, когда наступает ночь. Сон стелется вокруг, словно туман, щекочет лицо, точно пёрышки. – Если надо, то и на двоих». Ей снится Абени – она стоит на другом берегу широкой чёрной реки и кричит что-то с искажённым от ужаса лицом, но из-за шума воды ни слова не разобрать; грудь сжимается от дурных предчувствий. Пробуждение даётся с трудом, словно приходится идти через ряды сохнущих простыней, раздвигая до бесконечности мокрую холодную ткань, и в конце сил не остаётся никаких.

– Мисс Фолк пропала! Мисс Фолк пропала! – кричит снаружи мистер Белкрафт.

Рози, горничная и почти что подруга, действительно исчезла. Проводник говорит, что она сошла на ночной остановке, вся в слезах, а назад так и не вернулась, и это пугает до оторопи – потому что чужая, незнакомая страна, холодная, неприветливая… и потому что прежде они не разделялись.

Милдред боится спать, но только во сне может отыскать ответы – с высоты виднее.

…к счастью, Рози Фолк жива и невредима – её приютил смотритель на станции, обогрел и накормил, а добрая его супруга даже подарила старенький овечий полушубок со своего плеча. Фредерик как-то уладил дела и достойно отблагодарил этих добрых людей, но одно так и осталось непонятным: отчего Рози вообще сошла с поезда? Она отмалчивается, но откровенно сторонится мистера Белкрафта, и, кажется, выводы напрашиваются сами собою – да вот только любой подтвердит, что Георг бы не сделал ничего дурного и не сказал бы – только не он, только не ей.

Милдред чувствует себя посвящённой в тайну; только она догадывается о правде – и немудрено, ведь эта правда каждую ночь глядит из темноты, мерещится вдали зловещим силуэтом – старомодный сюртук, потрёпанный цилиндр, попробуй-ка забудь такую безвкусицу. Сердце пугливо трепещет, но с каждым днём собственный страх злит всё сильнее, пока не растворяется целиком в яростной решимости.

– Милли, ты что? Кошмар приснился? – бормочет Фредерик.

Она улыбается в потолок.

– Нет. Никаких кошмаров отныне, и точка.