Кофейные истории

Это всё, разумеется, неправда. Был бы Нэйт ловеласом, то просто водил бы их всех с чёрного хода в мансарду особняка на Плам-стрит. Нет, он действительно ищет любовь, увы, безуспешно, хотя двоим делает предложение, но тихая Джоанна отчего-то решает уйти в монастырь, случайно застав Натаниэлла за работой, а Бетти – вот на кого были возложены большие надежды – знакомится с его братом и разрывает помолвку, чтобы заключить новую уже через месяц, а через год стать миссис Брэдфорд.

После этого дома он не появляется больше двух лет.

Матушка понимает и не настаивает, предпочитая время от времени заезжать в Бромли, дабы освежить гардероб у столичных портних и заодно повидаться с сыном. С работой она, пожалуй, смиряется. С Эллисом тоже, хотя и ворчит иногда насчёт бесстыдных нахлебников – даже после того как детектив в кратчайшие сроки отыскал и вернул ей золотой гарнитур, похищенный прямо из саквояжа.

Однажды зимой Натаниэлл собирает все помолвочные кольца и разом относит их к ювелиру.

Становится чуть легче.

– И правильно поступил, – тихо говорит мать, когда через месяц он решается ей обо всём рассказать. Какая же красивая она в свои шестьдесят – с гладко зачёсанными седыми волосами, с нежной светлой кожей, которую не портят ни морщины, ни пятна лихорадочного румянца; с неизменно ясным взглядом, сейчас, правда, чуточку усталым. – Просто наберись терпения, Нэйт, – повторяет она. – Кто, если не ты, вообще достоин любви? Не этот же дурень Морис, да ниспошлёт святая Генриетта терпения Беттине. Просто время ещё не пришло, поверь мне, старухе, я знаю, что говорю. Ты поймёшь.

Нэйт пожимает плечами. На днях он познакомился с Линдой, она актриска, но из порядочных, но матери об этом не расскажешь… Его ведь, в общем-то, всё устраивает. И нескучная работа, солидный достаток, и даже прозвище это – Доктор Мёртвых. Ещё лет пять – и он закончит свой научный труд, а потом защитится в Академии, получит степень, и тогда уже можно будет поразмыслить о рациональном, продуманном браке с молодой практичной женщиной.

…Так он думает ровно до тех пор, пока под куполом цирка не раздаются выстрелы, и он не видит её – Фею с ружьём в руках, забрызганную медвежьей кровью и, кажется, мозгами. У неё немыслимо короткое платье и свирепый взгляд, а ещё она совершенно точно не понравится его матери.

Но Нэйту почему-то всё равно.

Сердце пропускает удар, прежде чем забиться снова, и в груди отчего-то тесно, и ни один знакомый недуг не подходит под описание того, что творится сейчас с ним.

– Почтенная публика, дамы и господа! Есть ли среди вас доктор? – кричит Фея и обводит глазами стремительно пустеющие ряды.

Прежде чем ответить, Натаниэл Брэдфорд кивает сам себе.

Да, доктор здесь есть.

Теперь уже точно.

7 Слабые крылья Милли Валтер (история леди Милдред)

Нет, Милли запуталась.

Теперь уже точно.

– Крылья к старости становятся меньше, – говорит Абени. – Поэтому если хочешь спасти меня, то спасай сейчас.

Абени – это Друг. Единственный и настоящий, как читала бабушка нараспев из пыльной книги: «Мой милый друг, весенний цвет, прозрачный мёд» – так медленно, слепо водя пальцами по странице, и чтоб голос в конце утихал, умирал, и сердце сладко сжималось. Только вот Абени никакая не весна, она – лето, ослепительное, пышущее жаром, а если и мёд, то терпкий и тёмный. У неё платья взрослой леди, руки словно из полированного обсидиана, а ещё она убивает людей.

Этого, последнего, Милли раньше не знала; теперь знает.

Когда они встретились впервые, Милли была совсем маленькая – и во сне видела всё то, что нельзя делать днём. Нельзя бегать по лестнице, нельзя лежать на красно-жёлтых цветах в саду за особняком, нельзя в Комнату-с-Книгами и уж совершенно точно нельзя летать, потому что люди не летают. Но она летала, доставая затхлые фолианты с верхних полок, и носилась по лестницам, а сон волочился за ней, точно крылья; когда становилось тяжело, она просыпалась. Но однажды книга – географический атлас, старый-старый, даже древнее деда – раскрылся сам, и со страниц сошла чёрная-чёрная девочка в голубом платье.

Милли испугалась и тут же проснулась; невидимые крылья болели, как настоящие.

Уже потом она узнала, что это Абени, но другие, глупые люди зовут её Эбби, и она в услужении – далеко-далеко от Аксонии, за океаном, в Колони. У неё сменилось много хозяев, но последние попались совсем дурные. Когда Милли узнала, то пообещала найти её и забрать к себе.

Абени долго смеялась – и совсем не так, как смеются дети.

Потом они играли; потом Абени учила её, потом она рассказала про него, и всё стало очень сложно. Вот так, как говорит отец, когда приезжает со слушаний и вытирает лицо платком: «Очень сложно, миледи, да, очень сложно» – и в животе сразу холодок.

Кстати, однажды на платке была кровь; её видела только Милли, но никому не сказала.