Киселёв vs Zlobin. Битва за глубоко личное

Злобин: Полицейское — в смысле, полицейские обеспечивают выполнение закона? Или Америка — полицейское государство в том смысле, что разгонять какую-нибудь нелегальную демонстрацию будут довольно жестко? Но во многих других вопросах полиция ведет себя очень скромно. И полиция в Америке, повторю, в первую очередь местная, она живет здесь же, ее начальство избирается жителями округа. Нет никакого министерства, министра, замминистра, которые живут в Москве и ездят на бронированных автомобилях. Ничего этого нет. Твой полицейский начальник и твой шериф живут рядом, они такие же выборные люди, и если они тебе не нравятся, в следующий раз ты их не изберешь. Их жены и дети ходят в те же магазины и школы, что и твоя семья. Хотя в Америке тоже, конечно, есть свои загибы и перегибы. А проблему полицейской жестокости в США никто и не пытается скрывать. Есть немало очень влиятельных общественных организаций, которые постоянно поднимают эти вопросы. Это одна из проблем Америки.

Киселёв: Полиция в России тоже в основном состоит из местных людей. Участковый — что твой шериф, всегда местный.

Злобин: Я сейчас не о том, где они прописаны, а о подчинении.

Киселёв: Ну и в России есть региональные управления. А, скажем, во Франции есть Министерство внутренних дел. Так что, она по этому пункту недостаточно демократичная? Не смеши.

Злобин: Ну извини, во Франции нет девяти часовых поясов. Впрочем, не буду спорить зря — собственно, к американской полиции тоже много претензий. В Америке, повторю, об этом говорят, пишут и показывают по ТВ очень много — о полицейской жестокости, о неравном отношении к представителям разных этнических групп. Афроамериканцев останавливают и проверяют гораздо чаще. Все это есть, безусловно, все это ужасно, и было бы странно, если бы Америка за два-три поколения изжила такие серьезные проблемы. И этого там гораздо больше, чем в России, что зря спорить? Но в принципе, мне кажется, полицейские в жизни американца играют несравнимо меньшую роль, чем в жизни россиянина.

Киселёв: Подожди. Я, например, их вообще не вижу, полицейских этих. В то время как в Америке полицейские не только стреляют на улицах наповал, но и очень заметны в городском пейзаже. Сколько там у вас убитых полицейскими ежегодно? Четыреста — четыреста пятьдесят человек в год, примерно такой порядок цифр? Каждый день американские полицейские убивают американца. Убивают гражданских. Если бы у нас в России такое было, я представляю, как бы реагировала на это американская пресса! И ты еще говоришь, что у нас полицейская система. У нас полицейский — под строгим надзором общественности. Ты помнишь случай с так называемым «жемчужным прапорщиком»? «Жемчужным» его назвали потому, что он носил на запястье пластмассовые четки, смахивавшие на жемчуг. Дело было в Петербурге летом 2010 года, еще до того, как президент Дмитрий Медведев переименовал нашу милицию в полицию. «Жемчужный прапорщик» — сотрудник патрульно-постовой службы милиции Вадим Бойко — следил за порядком в ходе какой-то акции протеста. Стоя перед толпой, нецензурно выругался. В ответ на замечание из толпы кого-то огрел дубинкой… Так шуму было столько, что его изгнали из милиции, судили по уголовной статье, признали виновным и дали срок в три с половиной года лишения свободы условно. Статья «Жемчужный прапорщик» теперь есть в Википедии. Вот так Вадим Бойко вошел в историю. Представляешь такое в Америке?

Злобин: Более чем… Но хорошо, давай разберемся. В Америке, как ты знаешь, есть поправка к Конституции, позволяющая гражданам владеть оружием. Американцы свято верят в то, что это не просто их право, данное от рождения, а одна из гарантий американской демократии. Общество вооружено. И вооружено — по количеству единиц стрелкового оружия на руках у населения — больше, чем полиция и армия, вместе взятые. Представляешь? Это создает некий баланс. Как считает большинство американцев, полезный для страны. Я, кстати, этой точки зрения не разделяю. Почему же полицейские стреляют? Потому что знают, что человек, с которым они вступают в конфликт, скорее всего, вооружен, и невозможно предположить, что он выкинет. И пытаются действовать на опережение.