Карсак. Том 2 (3)

этот удар молнии превратил его в гения, то я тотчас отправ-

ляюсь на станцию и буду торчать возле генератора во время

каждой грозы! Ну да ладно. Вы найдете его в блоке № 4 — там

у нас находится беватрон. Но сами туда не входите! Пусть его

вызовут. Вот ваш пропуск.

Поль ужасно обрадовался, когда узнал, что отныне я буду

жить в Клермоне. Вскоре у нас вошло в привычку наведы-

225

ваться друг к другу в лаборатории, а поскольку оба мы были

холостяками, то и обедали мы вместе в одном ресторане. По

воскресеньям я часто выходил с ним по вечерам поразвлечь-

ся, а однажды он целую неделю провел со мной в походе по

горному массиву Пюи-де-Дом. Именно тогда он разработал

теорию вулканизма, в основе которой лежит ядерная физи-

ка, — в списке работ эта теория, немало меня изумившая,

фигурирует под № 17.

Характер его заметно изменился. Если раньше он был

скорее холоден, спокоен и неприметен, то теперь у него по-

явились властность и явное стремление повелевать. Все более

и более бурные столкновения происходили у него с Тьебо-

даром, человеком прекрасным, но вспыльчивым, который,

несмотря ни на что, продолжал считать Поля своим преем-

ником на посту руководителя Ядерного центра. Во время

одной из этих стычек передо мной и начала приоткрываться

завеса тайны.

Меня теперь хорошо знали в Центре, и у меня был по-

стоянный пропуск для входа на территорию. Однажды, про-

ходя мимо кабинета Тьебодара, я услышал их раскатистые

голоса.

— Нет, Дюпон, тысячу раз нет! — кричал профессор. —

Это уже чистейший идиотизм! Это противоречит принципу

сохранения энергии и математически — вы слышите? — ма-

те-ма-ти-чес-ки невозможно!

— С вашей математикой, может и так, — спокойным то-

ном ответил Поль.

— То есть как это — с моей математикой? У вас что, есть

другая? Так изложите ее принципы, черт возьми, изложите!

— Изложу, обязательно изложу! — взорвался Поль. —

И вы ничего в них не поймете! Потому что эта математика

ушла от вашей на тысячи лет вперед!

— На тысячи лет, вы только его послушайте! — слащавым

голосом проговорил профессор. — И на сколько же тысяч,

позвольте узнать?

— Ах, если бы я только знал!

Хлопнула дверь, и Поль возник передо мною.

— А! Ты здесь. Слышал?

Он выглядел крайне возбужденным.

226

— Да, у меня особая математика. Да, она ушла от его

математики на тысячелетия вперед! И я узна́ю, на сколько

тысячелетий. И тогда…

Он резко умолк.

— Я слишком много болтаю. Это и там было моим

недостатком…

Я смотрел на него непонимающим взглядом. На электро-

станции у него, напротив, была репутация молчуна, который

лишнего слова не скажет. Он, в свою очередь, взглянул на

мое изумленное лицо и улыбнулся.

— Нет, я говорю не о станции! Когда-нибудь ты все уз-

наешь. Когда-нибудь…

Прошел год. В январе в научных журналах за подписью

Поля Дюпона появилась серия коротких статей, которые,

по словам специалистов, совершили настоящий перево-

рот в физике, переворот даже более значительный, чем

квантовая теория. Затем, в июне, как гром среди ясного

неба, всех потряс основной труд Поля, поставивший под

сомнение принцип сохранения энергии, а также теорию

относительности, как общую, так и частную, и попутно

ниспровергавший принцип неопределенности Гейзенберга

и принцип запрета Паули. В этом труде Поль демонстриро-

вал бесконечную сложность так называемых элементарных

частиц и выдвигал гипотезу о существовании еще не от-

крытых излучений, распространяющихся гораздо быстрее

света. Против него ополчился весь научный мир. Физики

и математики всех стран, все мировые лауреаты Нобе-

левской премии объединились, чтобы разгромить Поля,

но проведенная им серия абсолютно неопровержимых,

решающих экспериментов доказала самым заклятым его

врагам, что он был совершенно прав! Теоретически, он

все еще оставался молодым ученым из Ядерного центра

в Клермоне, практически же, он был физиком № 1 всего

земного шара.

Он продолжал жить очень скромно в своей небольшой

квартире, и каждое воскресенье мы отправлялись с ним на

прогулку в горы. Как-то вечером — мы как раз возвращались

с одного из таких променадов — Поль наконец заговорил.

Он предложил мне подняться к нему. Его рабочий стол был

227

завален рукописями. Видя, что я направляюсь к столу, Поль

хотел было меня удержать, но потом весело рассмеялся.

— Вот! Почитай! — сказал он, протянув мне какой-то

листок.

Тот был покрыт некими кабалистическими знаками, при-

чем то были не математические символы, а совершенно не-

знакомые мне буквы.

— Да, я заказал особый шрифт. Мне гораздо удобнее

пользоваться им, чем вашими буквами. К ним я так и не смог

до конца привыкнуть.

Я смотрел на него, ничего не понимая. И тогда, очень

осторожно и мягко, он произнес:

— Я Поль Дюпон, твой старый друг Поль, которого ты

знаешь с пеленок. Я по-прежнему Поль Дюпон. Но я так-

же и Хорк Акеран, верховный координатор эпохи Великих

Сумерек. Нет, я не сошел с ума, — продолжал он. — Хотя

я прекрасно понимаю, что такая мысль может у тебя воз-

никнуть. Однако выслушай меня, я хочу наконец кое-что

тебе объяснить.

На какой-то миг он задумался.

— Даже не знаю, с чего и начать. Ага! Понял… Историю