Исцели меня

Меня окатило холодным потом, и сердце оборвалось. «Спаси меня…» – вспомнил ее нежный голос из сна и, не думая не секунды, я открываю дверь и выбегаю в подъезд.

– Макс! – кричит мне что-то Димон в спину, но я, перескакивая через ступеньки, быстро выбегаю на улицу.

От проливного дождя моя одежда тут же стала насквозь мокрой и холодной, и через водяную стену я пытаюсь найти машину и понимаю, что она осталась около бара. Я со злостью хватаюсь за волосы и в отчаянии начинаю соображать, что мне делать.

«Сон… сон… она на мосту», – судорожно вырвался крик и я быстро бегу домой, рассекая босыми ногами глубокие лужи.

– Макс, ты – псих, – сказал Димон, встречая меня на пороге.

Я нервно обошел его, ярость и отчаяние напрочь съели весь похмельный синдром. Пройдя в спальню, я сбрасываю мокрую одежду, вкладывая в каждое движение злость и раздражение.

– Что тут вчера было? – спросил Димон, поджимая косяк двери широким плечам и внимательно отслеживая мои движения.

– Кризис, – ответил я, натягивая теплые сухие носки. – Ты был прав, меня понесло, потому что накануне я бросил пить таблетки.

– А Маша? – не удивляясь, спросил Дима.

– У меня не получилось… я не смог, – отвечаю я, продолжая натягивать одежду на мокрое тело. – Дай машину?

– Макс… это глупо, ты за целый год не смог ее найти, почему ты уверен…

– Дай ключи, черт побери! – заорал я, не сдерживая своего сумасшествия, и Димон послушно протянул большой брелок с ключами. – Прости, – сразу же ответил я, понимая, что сорвался, – я видел сон, я знаю, где она, – уже спокойно произношу я, и у кровати нахожу свой выключенный телефон и виновато показываю Диме.

– Вот-вот, – грозит он пальцем в воздухе, – я тебе звонил и приходил к тебе домой, чтобы рассказать про Настю.

– Я, наверно, ходил за коньяком, – бесполезно оправдываюсь я.

– Макс, только я прошу, поосторожнее с машиной, я еще кредит за нее не выплатил.

– Обещаю, что сводить счеты с жизнью на твоей машине не буду, – ухмыльнулся я, дружески похлопывая его по плечу.

– Я дождусь тебя, – сказал он мне вслед.

В висках стучит назойливая досада. Я прорываюсь через пробки и водяной столп дождя, убеждая себя, что все будет хорошо. Но сон, который я видел, настолько страшный, что я боюсь навсегда опоздать. Достаю телефон, включаю его и набираю отца.

– Макс, ты рискованно сегодня опаздываешь, – сразу отчитывает меня отец.

– Э-э-э… Я прошу тебя просто поверить мне, – начинаю неуверенно я.

– Макс, в чем дело?

– Не могу сказать, но я очень надеюсь, что ничего.

– Что ты вокруг да около ходишь? Говори уже! – раздраженно кричит он.

– Со мной все в порядке, просто поверь мне и дай сегодняшний день… вообще реально перенести смотр объекта на завтра?

– Макс, я не обещаю, но постараюсь. Ты, конечно, заинтриговал меня, – тяжело вздохнул он. – Надеюсь я об этом не пожалею. А Дима где?

– Он со мной…

– Жду завтра объяснений, – коротко он завершил разговор, я тем временем подъезжаю к месту.

В тени массивных туч и бесконечного дождя это место кажется мрачным и безжизненным. Это полная противоположность того, что я видел сегодня во сне. Сквозь серую пелену я присматриваюсь и вижу два тусклых еле заметных святящихся пятна. Я сразу же вышел из машины и направился к ним. Сердце дрогнуло, когда я увидел блеск голубой машины и слабый свет фар. Сквозь сумрак и водяную завесу ничего не видно, я осторожно постучал по лобовому стеклу. Не дождавшись ответа, открываю водительскую дверь и заглядываю внутрь. В машине сухо, тепло работает радио, но Насти нет. В голове мелькают мрачные картинки, сжимая сердце отчаянием.

«Спаси…» – пронеслось у меня в голове.

– Настя-я-я! – крикнул я, осматриваясь вокруг. – Твою же мать, – рявкнул я со злостью, когда увидел на мостовой темный силуэт.

Неуверенно, но быстро иду туда. Подхожу ближе, наклоняясь, я вижу худое бледное тело Насти в толще струящейся дождевой воды. Ее руки разведены в стороны, лицо наполовину погружено в воду, волосы толстыми сосульками развеваются по стекающей луже. Подавляя панику, я дотронулся до ее бледной холодной щеки. Обнимая ее мокрое худое обмякшее тело, поднимаю ее с земли, прижимая к себе. С ее одежды стекает холодная вода прямо на меня. Узнаю на ней свою куртку, и меня охватывает беспощадное чувство вины. Я нервно снимаю с нее насквозь мокрую кожаную куртку, освобождая Настю от лишней тяжести и влаги. Белое мокрое бесформенное платье плотно облегало ее тело, подчеркивая истощение.

– Настя, – легонько похлопываю ее по щеке, но реакции нет, – что ты сделала? – произношу сквозь боль и слезы и пытаюсь ее растрясти, но она не реагирует. В отчаянии прижимаюсь щекой к ее холодным посиневшим губам и ощущаю слабое теплое дыхание. – Ты жива, – произнес я с надеждой, – держись, прошу, не бросай меня, – уговариваю ее, быстро поднимаю ее и несу в машину.