Янтарный телескоп

В то же самое время в том странном мире, через который она добиралась сюда, изобрели призрачный нож.

Мэри лежала на досках, чувствуя как платформа слегка раскачивается в такт большому дереву на морском бризе. Держа подзорную трубу у глаз, она наблюдала несметное число крошечных искорок, плывущих через листья, мимо раскрытых цветов, через массивные ветви, перемещающихся против ветра в неторопливом потоке, которому не было объяснения.

Что случилось три сотни лет назад? Стало ли это причиной потока Пыли, или нет?

Или и то и другое были следствием еще какого-то события? Или они никак не были связаны?

Движение частиц завораживало. Как легко было впасть в транс, и позволить разуму плыть вдаль вместе с ними…

Видимо потому, что ее тело погрузилось в дрему, именно так и случилось. Прежде, чем Мэри осознала, что делает, она внезапно обнаружила себя вне своего тела, и ее охватила паника.

Она была над платформой, в нескольких футах в стороне от нее среди ветвей. И кое-что случилось с потоком Пыли: вместо медленного дрейфа, теперь он несся подобно реке в половодье. Он и вправду ускорился, или теперь время текло для нее по-другому, когда она была вне своего тела? И этот необъятный поток угрожал поглотить ее полностью.

Мэри раскинула было руки, пытаясь ухватиться за что-нибудь неподвижное, но у нее не было ни рук ни ног. Она поднималась все выше и выше, и ее тело удалялось от нее все дальше и дальше, беспечно спя внизу. Она попробовала кричать, чтобы разбудить его: ни звука. Тело продолжало пребывать во сне, а ее саму уносило все дальше в открытое небо.

Как ни пыталась Мэри бороться, у нее ничего не получалось. Подобно воде упруго и мощно стремящейся к обрыву, чтобы низвергнуться водопадом, частицы Пыли струились так, как будто тоже текли к какому-то невидимому краю.

И уносили ее от тела.

Мэри мысленно протянула нить к своей физической оболочке, попытавшись вспомнить все что было в ней: все чувства, которые делают живое живым. Ласковое прикосновение к шее хобота ее подруги Аталы. Вкус бекона и яиц. Дрожь ликования в мускулах, когда она подтягивалась на отвесной скале. Легкий танец пальцев на клавиатуре компьютера. Запах жарящегося кофе. Теплота кровати зимней ночью.

И постепенно она перестала перемещаться; невидимая нить прочно удерживала ее на месте и она ощущала на себе давление потока.

А затем произошла странная вещь. Постепенно, по мере того, как она подкрепляла свои чувства другими воспоминаниями (дегустация маргараиты со льдом в Калифорнии, столик под лимонным деревом на террасе ресторана в Лиссабоне, холод инея, который она счищала с ветрового стекла своего автомобиля), она чувствовала ослабление напора Пыли. Давление уменьшалось.

Но только на нее: вокруг и выше и ниже, гигантский поток струился с прежней скоростью. Так или иначе имелась небольшая неподвижная область вокруг нее, где частицы сопротивлялись потоку.

Они понимали! Они чувствовали ее тревогу и отвечали на нее. Они понесли Мэри назад к ее покинутому телу и когда она снова увидела его вблизи, такое безмятежное, в целости и сохранности, сердце ее сотрясло беззвучное рыдание.

Затем она погрузилась в свое тело и очнулась.

Мэри глубоко и судоржно вздохнула. Она уперлась руками и ногами в шершавые доски платформы, и если минуту назад она чуть не сошла с ума от страха, то теперь ее переполнял невыразимый восторг от того, что она вернулась в свое тело, на платформу, в материальный мир.

Наконец она села и попыталась осмыслить происшедшее. Пальцы ее нащупали подзорную трубу и она трясущейся рукой, которую придерживала другой рукой, поднесла трубу к глазам. Никаких сомнений: неторопливое течение превратилось в поток. Ничего не было слышно, а без подзорной трубы и видно, но даже отняв от глаз подзорную трубу, Мэри продолжала ясно ощущать этот поток и еще кое-что, что она не почувствовала, когда пребывала в ужасе вне своего тела: глубокое горе было повсюду в воздухе.

Теневые чстицы знали, что происходит и были убиты горем.

И сама она частично состояла из теневой материи. Часть ее была подчинена этому потоку, что двигался через космос. И так было и с мулефа и со всеми людьми в каждом из миров, с каждым одушевленным существом, где бы то ни было.

И если она не выяснит, что происходит, все они могут оказаться унесенными в забвение, все до единого.

Мэри вдруг очень захотелось обратно на землю. Она спрятала подзорную трубу и отправилась в долгий путь вниз.

Отец Гомез прошел через окно вечером, когда солнечный свет потускнел, а тени удлинились. Он увидел, как и Мэри некоторое время назад, огромные колесные деревья и дороги, прорезающие прерию. Но сейчас воздух очистился от дымки, поскольку прошел небольшой дождь, и отец Гомез мог видеть дальше, чем Мэри. В особенности его внимание привлекло море, поблескивающее вдалеке, на котором мелькали какие-то белые пятна, возможно паруса.