Гробница Крокодила

Она уже смотреть не может на мух, речных свиней и гигантских ящериц. Ради мальчика она мужественно терпела странных чужих людей, даже человека с покалеченной передней лапой, который снимает гриву, чтобы почесать голову. Львица вынесла много перемен Света и Тьмы на ненадежной связке папируса, на которой ее мутило: то же самое чувствуешь, когда вот-вот срыгнешь комок шерсти, только никаких комков не выходит. Даже когда мальчик и девочка уселись на другую связку папируса и пересекли Большое Мокрое, маленькая львица ухватила храбрость за шкирку и поплыла за ними.

Но не успела промокшая львица отряхнуться, как их опять понесло на другой берег. На этот раз она не решилась плыть за ними, даже ради мальчика. Там слишком много людей. Маленькая львица испугалась.

Ну почему все идет наперекосяк? Удержать прайд вместе все труднее и труднее. Не успела львица привыкнуть к темнокожему мальчику, как тот ушел, а девочку одолела глубокая печаль: напала и грызет. Львица пробовала тереться о девочку мордой, но даже это не помогло. Мало того – соколиха так увлеклась охотой на уток, что даже не замечает, как ее прайд разваливается.

Обеспокоенно мяукая, маленькая львица бродила по берегу. Мальчик ее не звал, да она и сама чувствовала: он не хочет, чтобы львица следовала за ним. Из-за этого ей стало совсем одиноко.

Что он там делает? У него что, совсем нюха нет? Не чует, что на другом берегу и без него людей больше, чем надо? Оставался бы лучше здесь, среди логов усопших и призраков – уж от этих-то никакого вреда.

Тут на спину львице села соколиха и стала по-дружески выклевывать у нее из шерсти клещей. Львица даже позавидовала крылатой подруге. Соколиха никогда не пугается. Да и чего ей бояться? Захотела – улетела.

Да и вообще соколиха прекрасно себя чувствует в этом жутком местечке.

«Этот берег Большого Мокрого гораздо лучше того», – решила соколиха. Среди скал всего несколько других соколов, и те держатся в стороне. Да и людей здесь не много.

Больше всех ей понравился больной мужчина, потому что он похож на первого человека, которого она встретила: тот спас ее от муравьев, когда она, едва оперившийся птенец, выпала из Гнезда. Больной мужчина много кашлял, однако говорил с ней уважительно и оставил для нее на камне тушку жаворонка. Соколиха съела несколько кусочков, а остальное оставила в ямке на потом. Из-за тревоги за девочку у нее совсем пропал аппетит.

Человеческие чувства запутанные. Разбираться в них – все равно что летать по неровному предгрозового воздуху. Но соколиха понимает, что девочке грустно. Птица пробовала ее подбодрить, но, кажется, ничего не вышло.

Вставало Солнце. Соколиха заметила уток, искавших еду среди камышей, и тут же отвлеклась. Дрожь пробежала по всему телу до кончиков перьев. Как же хочется на охоту!

Это место просто создано для соколов. Чем же оно не угодило всем остальным? Молодая львица его терпеть не может, ну а что касается мальчика и девочки, то поначалу им как будто тоже здесь нравилось. Они даже нарисовали под глазами черные полоски, совсем как у соколов. Но теперь соколиха чувствует: мальчик и девочка здесь маются совсем как львица. Как же у них все запутанно! Ей даже захотелось улететь и не возвращаться, но соколиха подавила это желание.

А теперь мальчик и девочка опять вздумали переправляться через Большое Мокрое и поплыли туда, где собралась целая стая людей. Это еще зачем?

Молодая львица подошла к соколихе и взглянула на нее. Что будем делать?

Соколиха расправила крылья, чтобы их проветрить. Потом вытянула лапу и стала приводить в порядок перья на ней. Гордость не позволила соколихе признаться, что ответа на этот вопрос она не знает.

А хуже всего то, что ей страшно. На другом берегу от людей никуда не денешься: там повсюду эта огромная, вонючая, суетливая, шумная стая.

Меньше всего соколихе хочется отправляться прямиком в их Гнездо.

17

Незнакомый мужчина сунул Гиласу под нос корзину с инжиром и затараторил на египетском. Гилас покачал головой и жестами показал, что он немой. Мужчина пожал плечами и скрылся в толпе: видно, пошел искать, к кому еще привязаться.

Женщина посмотрела на Гиласа с жалостью: должно быть, у нее дети его возраста. Гилас закрыл лицо краем головной повязки и отвернулся. Трудно смешаться с толпой, когда ты выше почти всех египтян. Вдруг поблизости Вороны? Вдобавок Пирра куда-то подевалась.

В воздухе стоят насыщенные ароматы благовоний, а в плотной рыночной толчее Гилас едва не задыхается. Девушки-крестьянки в головных уборах из белых перьев цапли болтают и показывают покупателям цветы папируса. Старухи торгуют пивом, пирожками с финиками и жареной рыбой, завернутой в пальмовые листья. Гилас заметил несколько черных лиц. Кем рассказывал, что жители его страны торгуют в Па-Собек слоновой костью и страусиными яйцами. Люди едва помещаются на обсаженной деревьями дороге, ведущей от Храма к Реке. Вдоль нее на гранитных постаментах высятся огромные черные соколы из базальта. Их золотые глаза взирают на вечную человеческую суету пристально и сурово.