Грёзы принцессы Цзюлин

Обычно письма передавались через почтовое отделение, почему в этот раз кто-то приехал лично?

К тому же, похоже, что это что-то срочное.

– Сяо Мо, – Фан Цзиньсю сразу узнала его. Это сотрудник денежной лавки, которого Фан Чэнъюй выбрал в качестве слуги. Он пользовался всеобщим уважением.

Увидев его здесь, Фан Цзиньсю напряглась.

– С Чэнъюем все хорошо? – не задумываясь спросила она.

– Более чем, – улыбнулся ей Сяо Мо.

Цзюнь Цзюлин взяла письмо и вскрыла его. Пробежав глазами по строчкам, она изменилась в лице и поспешила к себе.

Фан Цзиньсю и Лю-эр не успели ничего понять, как Цзюнь Цзюлин дошла до двери и остановилась.

– Лю-эр, приготовь чай для Сяо Мо и вылечи от обморожения. Пусть отдохнет, – сказала она, обернувшись.

Лю-эр кивнула. Сяо Мо поспешно поблагодарил, а юная госпожа Цзюнь уже скрылась.

Закрывшаяся дверь перегораживала обзор, на лице Фан Цзиньсю читались тревога и озабоченность.

Цзюнь Цзюлин сидела в комнате с письмом в руках. На ее лице отражалась целая буря эмоций. Она понимала, что должна немедленно открыть письмо и прочитать его, ведь мельком она уже увидела, что в нем упоминается Хуай-ван. Однако именно из-за этого она боялась его читать.

Как Фан Чэнъюй в далеком Янчэне мог упомянуть его?

Почему так вовремя?

Цзюнь Цзюлин глубоко вздохнула. Она понимала, что все равно ничего не изменить, а убежать от этого уже не получится. Она распечатала письмо и со всей серьезностью вгляделась в текст.

Фан Чэнъюй и впрямь написал о Хуай-ване.

В самом начале он сообщил о его болезни, но ситуация оказалась весьма щекотливой.

А узнал молодой господин Фан об этом из расчетных книг.

Из-за приезда в столицу юной госпожи Цзюнь записи нужно было предоставлять каждые десять дней. После того как она открыла лечебницу, Фан Чэнъюй выдвинул еще два требования: тщательно отслеживать динамику работы столичных врачей в банках, а также следить за их активностью.

Десять дней назад Фан Чэнъюй, как обычно, получил столичные расчетные книги и увидел несколько записей о доходах и расходах.

Это были счета нескольких врачей императорской лечебницы. Суммы значились огромные, как будто придворные лекари вложили туда все свое состояние. Управляющий был знаком с одним из них. Хотя по правилам они не должны были ни о чем расспрашивать клиентов, тот врач добровольно выразил опасения, что не может больше оставаться в столице, потому что взял на лечение сложного пациента. Управляющий осторожно расспросил его и узнал, что, возможно, болен именно Хуай-ван.

Ситуация с Хуай-ваном и в самом деле очень щекотливая.

И еще щекотливей было то, что юная госпожа Цзюнь раньше упоминала о нем.

– Цзюлин, я помню, ты как-то упоминала резиденцию Хуай-вана…

Увидев эту строчку, юная госпожа Цзюнь слегка нахмурилась.

Он это помнит? Ему она никогда такого не говорила, а после перерождения имя Хуай-вана произносила лишь однажды…

«…Тебя нет дома, и в свободное от работы время мне скучно. Поэтому я с радостью слушаю беседы остальных о твоем прошлом…

…Когда-то ты спросила управляющего Гао о столице и резиденции Хуай-вана. Тогда ты до смерти перепугала бабушку с мамой…»

Люди никогда ничего не говорят просто так.

Фан Чэнъюй сидел за письменным столом и смотрел в окно на ночной пейзаж. В комнате было тепло, как весной. Здесь когда-то находился кабинет юной госпожи Цзюнь, а теперь он использовал его как свой.

Конечно, это только на время. Он вернет его, когда она приедет обратно.

Если вообще приедет.

Фан Чэнъюй с нежностью прикоснулся к нарциссу, стоявшему на столе. Это был редкий сорт из Чжанчжоу, который распускается зимой в теплице и источает легкий аромат.

Он вспомнил то, что она когда-то невзначай сказала в ванной комнате.

«Чэнъюй, я вспомнила кое-что…» – заговорила она, но проглотила слова и замолчала, не решившись продолжить.

Цзюлин собиралась в столицу и всегда хотела туда поехать.

Место, где она желала оказаться, обязательно должно было быть связано с людьми или вещами, которые ей небезразличны.

Цзюнь Цзюлин открыла лечебницу, но не лечила всех подряд, а предпочитала передавать свои навыки другим лекарям. Не лечила обычных людей, только влиятельных личностей.

Фан Чэнъюй поднял кисть.

«…Врачи говорят, что болезнь Хуай-вана очень сложная, они обменяли все имущество на купюры, чтобы деньги можно было быстро снять и перевести…»

Он снова остановился.