Грёзы принцессы Цзюлин

– Говорят, это обычная простуда, не стоит беспокоиться…

– Простуда, но он же ребенок, без родительского присмотра…

– Что ты такое говоришь, лучше ходи уже…

На этом разговор прервался, и женщины перешли к обсуждению одежды, обуви и новых веяний на светских мероприятиях.

Цзюлин закончила свои дела, повесила аптечку на плечо, поклонилась и ушла.

Все были знакомы с ее привычками, поэтому никто не стал ее задерживать. Прислуга проводила девушку до выхода.

Когда все, кто играл в мацзян, разошлись, супруга Динъюаньского хоу лично прислуживала старой госпоже.

– Матушка, не берусь утверждать, что способности юной госпожи Цзюнь самые лучшие, но у нее есть определенные навыки для лечения женщин и детей. Болезнь Хуай-вана… – начала она.

Не успела она договорить, как старая госпожа бросила на нее суровый взгляд.

– Такое нам не следует обсуждать.

Супруга Динъюаньского хоу поняла это и опустила взор.

– Я просто подумала, что он же такой маленький ребенок, это так грустно… – прошептала она.

– В мире полно печальных судеб. Что же с этим поделаешь? – ответила старая госпожа. – Придворные врачи не хотят ввязываться в это дело, зачем втягивать других?

Слова старушки заставили сердце супруги Динъюаньского хоу забиться быстрее.

Это значит…

Старая госпожа закрыла глаза и не произнесла больше ни слова. Супруга Динъюаньского хоу, дрожа от волнения, заботливо накрыла ее одеялом и отдала распоряжения служанкам, после чего покинула комнату.

В тишине старуха вновь открыла глаза, ее взгляд потускнел.

– Жалко, жалко, живет и страдает. Лучше бы разорвать этот замкнутый круг и в следующей жизни не рождаться в императорской семье, – бросила она несколько фраз и закрыла глаза.

Она чувствовала: что-то произойдет.

Цзюнь Цзюлин быстро шла по улице, совершенно не чувствуя холода.

Она отказалась от экипажа семьи Динъюаньского хоу, приготовленного, чтобы отвезти ее домой. Чудо, что она вообще покинула их резиденцию. Сейчас ей нужно было пройтись, дать холодному ветру успокоить ее, иначе, сидя в повозке, она бы сошла с ума.

После того как Цзюнь Цзюлин покинула узкий переулок у поместья Лу, она пыталась выведать хоть что-нибудь. Однако резиденция Хуай-вана была запретной темой в столице, и слухам оттуда просто невозможно прорваться, было просто бесполезно что-либо узнавать.

К счастью, во время своих визитов в дома знати она могла незаметно собирать сведения. И вот, наконец, в доме Динъюаньского хоу ей удалось услышать хоть что-то.

Даже несколько обрывков фраз подтверждали ее предположения о том, что с Цзюжуном что-то случилось.

Заболел?

Эти женщины сказали, что он заболел?

Правда болезнь или лишь предлог?

Закрытые ворота резиденции Хуай-вана и его статус изолировали от внешнего мира. Даже если бы она попыталась что-то узнать, никто бы не рассказал ей правду.

Цзюнь Цзюлин остановилась на улице перед резиденцией Хуай-вана и дотронулась до своей аптечки.

Если я сейчас подойду к дверям резиденции, позвоню в колокольчик и сообщу, что у принца дурной знак, каковы шансы, что меня впустят?

Глава 94 Искренняя забота за тысячу ли

С учетом нынешних отношений между Лу Юньци и Залом Цзюлин шанс быть убитой прямо у ворот резиденции Хуай-вана был слишком велик.

Цзюнь Цзюлин сжала в руках аптечку, постояла некоторое время и повернулась, чтобы уйти.

Когда она вернулась домой, Лю-эр поспешила принести горячий травяной чай.

Этой зимой было особенно холодно, многие простужались. Цзюнь Цзюлин подготовила лечебный чай, чтобы все могли его заваривать и пить. Сама она тоже не забывала его пить, особенно после того, как возвращалась с улицы.

Ей ни в коем случае нельзя заболеть.

Все могут болеть, но я – нет.

– На улице так холодно, а ты постоянно выходишь из дома. Раз уж выходишь, то почему не позволяешь прислать за тобой повозку? – нахмурилась Фан Цзиньсю. – Если ты заболеешь, никто не сможет ухаживать за тобой.

Услышав ее слова, Лю-эр расстроилась.

– Почему вы желаете моей госпоже болезни?

– Болезни не появляются по желанию, они могут затронуть каждого, – бесцеремонно заявила Фан Цзиньсю.

Слушая их препирательства, Цзюлин залпом выпила большую чашку травяного чая. На ее лбу выступил пот, а щеки стали румяными.

– Хорошо, я поняла. Буду осторожна, – сказала она, глядя на Фан Цзиньсю.

Та поджала губы, но ничего не сказала, просто взяла чашку и собралась уходить. В этот момент в комнату ворвался продрогший до костей человек.

– Юная госпожа Цзюнь, письмо от молодого господина, – как можно скорее протараторил посыльный, не тратя время на любезности.

Он был тепло одет, на лице и руках виднелись следы обморожения. От долгого пути он покрылся дорожной пылью. Его акцент выдавал в нем жителя Янчэна, а не работника столичного Дэшэнчана.