Горячие сердца

Тупиков минуту думал: «Какой же корабль ему дать? Может быть, «семерку»? Нет, нельзя. Молод, не справится. На «семерке» — худший экипаж в бригаде. Подвел уже двух командиров... А впрочем, пусть-ка попробует. У этого зубы, кажется, крепкие...»

— Примите голубую «семерку», — сказал Тупиков.

— Есть принять голубую «семерку», — спокойно ответил Гастелло.

Полетаем!

Тупиков не выпускал Гастелло из поля зрения. Этот молчаливый молодой человек заинтересовал его. Чем дальше, тем больше командир отряда убеждался в том, как можно ошибаться в людях. Было ясно: обладатель «хлипкой фигурки» — не только не худший командир и летчик в отряде, но, пожалуй, может кое-чему научить других командиров кораблей.

Люди из экипажа голубой «семерки» стали самыми подтянутыми не только в отряде, но и во всем полку. Техник — хозяин «семерки» — почти перестал прибегать к помощи инженера полка, как это бывало прежде, когда он обращался с пустяковыми вопросами. Теперь на «семерке» почти все делалось руками экипажа. Всякий свободный час заполнялся беседами на технические и политические темы. Беседы проводил сам командир корабля.

И при этом, — что больше всего заинтересовало Тупикова и комиссара полка, — люди Гастелло никогда не жаловались на перегрузку, на отсутствие свободного времени.

Скоро бригада узнала, что облик Гастелло, как он рисовался посторонним, мало соответствовал тому, что о нем говорили члены его экипажа. Товарищам по экипажу Гастелло не только не казался замкнутым, но скоро стал для них такой крепкой, неотъемлемой основой коллектива, что никто просто не представлял себе экипажа без Гастелло.

Вместе с тем в Гастелло нельзя было заметить никакой внешней перемены. На людях это был все тот же тихий, незаметный человек, никогда не повышавший голоса, не выражавший внешне своих чувств.

Одним из трудных участков подготовки «тебистов» были полеты по дальним маршрутам и ночью. Вскоре Тупиков должен был признать, что и тут он может поставить в пример все ту же «семерку». Это было тем более удивительно, что ведь сам он, Тупиков, задержал почти на месяц перевод Гастелло на левое сиденье.

Душевный мир Гастелло заинтересовал Тупикова. Ему казалось, что многое из методики работы Гастелло можно и нужно было бы перенести на другие экипажи.

Однажды Тупиков и комиссар полка сговорились побывать у Гастелло дома, чтобы «расшевелить» неразговорчивого летчика в дружеской обстановке.

Они выбрали свободный вечер. Молодежь веселилась в клубе, в квартирах летчиков постарше, посолидней начинали уже гаснуть огни.

Тупиков и комиссар подошли к дому, где жил Гастелло. Окна его квартиры оказались отворенными.

Сквозь неплотно задернутую штору пробивалась полоска света. В комнате было тихо. Но как раз в тот момент, когда Тупиков и комиссар собирались взойти на крыльцо, за шторой послышался голос Гастелло:

— Аннушка, ты свободна?

— А что? — донеслось из другой комнаты.

— Может быть, полетаем?

Анна Петровна вошла в ту же комнату, где был Николай:

— А ты не устал?

— Нет, нет.

— Хорошо, давай.

Полоска тусклого света в просвете шторы сменилась ярким лучом. Повидимому, включили сильную лампу.

Тупиков удержал комиссара за рукав:

— Не будем им мешать...

Тем временем Анна Петровна направилась к большой карте, занимавшей всю стену напротив письменного столика Николая. Сам же он повернулся к столу спиною так, чтобы не видеть карты. Сел, обхватил руками колено и закрыл глаза.

— Куда летим? — спросила Анна Петровна.

— Назначай сама, — ответил Николай.

Она провела пальцем по карте:

— Хочешь в Херсон?.. Туда мы еще не летали.

— Давай.

Николай стал не спеша называть населенные пункты и ориентиры, расположенные на трассе полета от стоянки бригады до Херсона. Анна Петровна проверяла его по карте.

Тупиков и комиссар, ставшие невольными свидетелями этой сцены, переглянулись. Они подождали, пока Гастелло не сказал:

— Захожу на посадку...

Тогда они поднялись на крыльцо и постучались.

Как бы невзначай глянув на карту, комиссар спросил:

— Как у вас обстоит дело со штурманом?

— В каком смысле? — удивленно спросил Гастелло.

— Довольны им?

— Вполне.

— Надежный штурман?

— Безусловно.

«Зачем же тогда эти упражнения?» — хотел было спросить комиссар, но удержался. Строго говоря, возражать не приходилось. Было бы идеалом, если бы все командиры кораблей могли дублировать своих штурманов.

...Возвращаясь от Гастелло, Тупиков и комиссар шли некоторое время молча.

Комиссар приостановился, чтобы закурить, и сказал:

— Будет толк.

— Не люблю узких людей, — ответил Тупиков.

— Узких?

— Даже дома думает только о полетах! — Капитан пожал плечами. — Это уж слишком.

— Вы находите?

— Я бы предпочел, чтобы он дома играл на своем баяне.

— Каждый развлекается, как хочет и как может.

— Мне жалко женщину, которую муж развлекает «полетами».

Комиссар протянул Тупикову портсигар:

— Курите...

— Удивительно прозаическая фигура, — продолжал капитан.

— Вы думаете? — спросил комиссар между затяжками и машинально оглянулся на окна Гастелло. Окна были темны...