Голод (пер. Химона)

Но слова какъ-то не клеились. Я просмотрлъ все съ начала до конца, перечиталъ каждую фразу и все-таки никакъ не могъ собрать свои мысли для громкаго конца. Къ тому же, пока я все это обдумывалъ, неподалеку отъ меня всталъ городовой и испортилъ мн все мое настроеніе. Какое ему дло до тоги, что я какъ-разъ дошелъ до самаго главнаго пункта превосходной статьи для командора?

Боже мой, это было немыслимо держаться на одной вод, какъ я ни старался! Я простоялъ по крайней мр часъ около фонаря, городовой расхаживалъ передо мной взадъ и впередъ; было черезчуръ холодно, чтобы стоятъ на одномъ мст. Окончательно упавъ духомъ посл этой неудачной попытки, я снова открылъ дверь и направился въ свою комнату.

Тутъ наверху было такъ холодно и, благодаря густой темнот, съ трудомъ можно было различитъ окно. Ощупью я добрался до постели, снялъ сапоги и сталъ отогрвать ноги руками; затмъ я легъ совсмъ одтый, по обыкновенію.

Какъ только разсвло, я услся на кровати и сталъ продолжать свою статью. Въ такомъ положеніи я просидлъ до полудня, но могъ написать всего 10–20 строкъ. До конца все еще было далеко.

Я всталъ, одлъ сапоги и побгалъ по комнат, чтобъ согрться. Окна заиндевли. Я выглянулъ въ окно — шелъ снгъ, густой слой его лежалъ на камняхъ и на водопровод на двор.

Я бродилъ по комнат, царапалъ ногтями стну, стучалъ указательнымъ пальцемъ по половицамъ и прислушивался внимательно — безъ опредленнаго намренія, но съ важнымъ и сосредоточеннымъ видомъ, какъ-будто мн предстоитъ совершить очень значительное дло. По временамъ я говорилъ громко и безпрерывно, такъ что самъ слышалъ: «Боже праведный, да вдь это сумасшествіе!» Но затмъ я продолжалъ все т же нелпыя дйствія. Нкоторое время спустя, можетъ-быть по истеченіи нсколькихъ часовъ, я овладлъ собой, закусилъ губы и собрался съ духомъ, насколько могъ. Этому долженъ быть конецъ; я отыскалъ себ стружку для жеванія и съ ршительностью принялся за писаніе.

Съ величайшими усиліями вывелъ еще два короткихъ предложенія, двадцать жалкихъ, вымученныхъ словъ, но дальше не могъ продолжать. Все было кончено, голова моя была пуста; и я не могъ, абсолютно не могъ работать дальше и таращилъ глаза на неоконченную страницу, на странныя дрожащія буквы, копошившіяся подобно крохотнымъ наскомымъ; въ конц-концовъ я ничего не понималъ, ничего не соображалъ.

Время шло. До меня доносился шумъ со двора, топотъ лошадей; въ конюшн слышался голосъ Іенса Олафа, кричащаго на лошадей. Я былъ совершенно истомленъ и только по временамъ чмокалъ губами; я ничего не могъ длать; что-то ужасно давило грудь.

Начинало темнть. Я обезсиливалъ все боле и боле и былъ принужденъ, наконецъ, лечь на кровать. Чтобъ погрть руки, я проводилъ пальцами по волосамъ вдоль и поперекъ, вырывая при этомъ ослабвшія пряди, которыя цплялись за пальцы или разсыпались по подушк. Въ ту минуту я совсмъ не думалъ о нихъ; какъ-будто это вовсе не касалось меня, какъ-будто у меня останется еще достаточно волосъ.

Снова я попытался вырваться изъ этого оцпеннія, превращавшаго меня въ какой-то призракъ. Я вскочилъ, ударилъ себя по колну, крикнулъ, какъ только позволяла мн моя больная грудь, и снова упалъ. Ничего не помогало! Я умиралъ безпомощнымъ, съ широко раскрытыми глазами, пристально смотрящими наверхъ.

Наконецъ, я сунулъ въ ротъ указательный налецъ и началъ его сосать. Въ мозгу какъ-будто что-то зашевелилось, мысль, сумасшедшая фантазія: не укусить ли? Недолго думая, я закрылъ глаза и стиснулъ зубы.

Я вскочилъ, наконецъ-то я очнулся. Изъ пальца сочилась кровь, которую я понемногу слизывалъ. Мн не было очень больно, ранка была небольшая, но я сразу пришелъ въ себя; я покачалъ головой и подошелъ къ окну, гд нашелъ кусочекъ тряпки, которою и обвязалъ себ палецъ. Въ то время, какъ я этимъ былъ занятъ, глаза заволоклись слезами, и я тихо заплакалъ; этотъ тощій укушенный палецъ представлялъ изъ себя такой грустный видъ. — Боже! до чего пришлось дожить!

Мракъ густлъ. Очень возможно, что я дописалъ бы въ этотъ вечеръ мою статью, если б-ь у меня была бы свчка.

Голова моя прояснилась, мысли пришли въ порядокъ и боль успокоилась; я уже не чувствовалъ голодъ такъ рзко, какъ нсколько часовъ тому назадъ. Очевидно, я смогу выдержать до завтрашняго дня. Кто знаетъ, можетъ-быть мн дадутъ взаймы свчку, если я объясню лавочнику свое положеніе. Въ лавочк меня знаютъ; я покупалъ тамъ не разъ хлбъ въ лучшія времена, когда у меня водились деньжонки. Несомннно мн дадутъ свчку на честное слово.

И въ первый разъ, спустя долгое время, я старательно пообчистился, снялъ упавшіе волосы съ воротника пиджака, насколько удалось это сдлать въ потемкахъ, и ощупью спустился внизъ; по лстниц.