Gears of War #4. Распад Коалиции

Берни взяла сложенный лист бумаги из руки Виктора, по-прежнему не понимая, почему он так сильно переживает на этот счёт. Возможно, в нём уже столько всего накопилось, что он просто не выдержал. Год за годом ему приходилось разгребать всё это говно, находить выход из целого ряда кризисных ситуаций, и, наконец, всё это напряжение достигло в Викторе критической массы, обрушившись на него, как лавина.

— «Разве тебя всё это не обнадёживает?» — спросила Берни. Все её мысли теперь крутились вокруг одной небольшой детали, о которой она знала почти что всё: производство продуктов питания. Как им поделить оставшийся скот? Как они будут выращивать овощи на материке? И как им расселить солдат на расстоянии нескольких сотен километров друг от друга, если у них и так топлива мало? Наконец-то до Берни дошло. Хоффмана волновало вовсе не то, как грамотно организовать эвакуацию, а сами люди. Проживавшие на острове крепко сплотились друг с другом, как настоящая семья, и Виктора пугала вероятность того, что придётся их разлучить.

“Но нас это не коснётся”, — подумала Берни. Она тут же поняла, что под этим подразумевала важных для неё людей. Тех, кто был ей дорог, и о ком она переживала. Они всегда будут вместе в самой гуще событий. Отряд “Дельта” никогда не распадётся, да и Диззи всегда будет рядом. Хоффман, Майклсон, Треску… Даже Прескотт никуда от них не денется и всё так же будет у руля. Это разделение на группы коснётся лишь гражданского населения.

Но Берни понимала, что всё сложится иначе. Каждое поселение будет на самоуправлении, а, значит, командующий состав тоже надо будет разделить.

— «Уже придумал, куда переселяться будем?» — Берни развернула страницы с рукописным текстом и пролистала их. На страницах каллиграфическим почерком Шарля в алфавитном порядке был составлен список мест, названия которых ничего ей не говорили. Вдруг она увидела одно название вне списка: “Кузнецкие Врата”. Берни даже представить себе не могла, кто же согласится там жить. Хоть и не будучи уверенной, можно ли знать человека слишком хорошо, Матаки прекрасно понимала ход мыслей Хоффмана. Он говорил, что выбрал это место из соображений практичности. Виктор не только знал это место, как свои пять пальцев, но ещё и держал там оборону когда-то. Так что в этом он был прав, оттого и не мог никак выкинуть Кузнецкие Врата из головы.

Берни шутливо сделала ему захват на шею одной рукой, а костяшками кулака другой принялась рьяно тереть лысину Виктора. Он давно уже не брился, так что Берни натёрла себе кулак об пробивавшиеся волоски. Хоффман даже не попытался помешать ей.

— «Эх ты, старый дуралей», — сказала Берни. — «Это же план на самый крайний случай. Мы можем тут ещё лет десять прожить».

— «Я предпочитаю ожидать худшего, чтобы потом быть приятно удивлённым. Хотя и не помню, когда меня в последний раз что-то вообще радовало».

— «Ну вот я, например. Ты ведь и не думал, что когда-то вновь меня увидишь живой».

— «Это да, верно», — Хоффман кивнул, смотря куда-то вдаль. — «Ты бы ведь отправилась к Кузнецким Вратам вместе со мной, да? Даже если бы никогда больше и не увиделась со своими приятелями».

— «Само собой да», — выпалила Берни, не задумываясь ни на секунду.

— «Просто решил уточнить у тебя на всякий случай».

— «Но пёс поедет с нами».

— «Естественно. Я знаю, кто у нас тут вожак в стае», — Хоффман постарался свести всё в шутку, но ему это никогда не удавалось. Сняв пояс с кобурой, полковник повесил его на спинку стула и удалился в тесную ванную комнату, чтобы принять душ. — «Твою мать. Прости, Берни. Ною тут без конца. Может, до этого и не дойдёт, но надо обдумывать и самые худшие варианты».

Берни вновь принялась заплетать косы. Мак спрыгнул с кровати и уселся возле двери, выжидательно смотря на неё.

— «Понимаю тебя, Вик. Слушай, я собираюсь сходить на поиски стада Сэба Эдлара. Нам эти животные нужны. Обещай, что не будешь ругаться, если я опять поздно приду».

В ответ она услышала, как в поддон душевой упало мыло. Наступившую после этого тишину нарушал лишь плеск льющейся из душа воды.

— «Вик?» — позвала Берни. Теперь и шум воды утих, и в воцарившемся безмолвии Берни показалось, что Хоффману поплохело. Он был из тех людей, которые однажды свалятся с сердечным приступом. — «Вик, ты там как, нормально?»

— «Проклятье… Опять всё повторяется. Вспомнилось что-то, как я вот так же стоял в душе и говорил с кем-то… с Маргарет я говорил о том, что весь мир к херам катится полным ходом».

Берни понимала, что Вик сейчас находится примерно на том же уровне отчаяния, на каком был в последние дни перед тем, как Прескотт принял решение дать залп из “Молота”. Полковник ведь даже тогда не сказал собственной жене о том, что они всю планету выжгут, пока ему не разрешили сверху. Берни знала, что Вик себя за это просто возненавидел.

— «Вик, ты можешь говорить о ней, если хочешь», — сказала Берни. — «Можешь произносить её имя. Не открещивайся от тех, кого уже нет с нами. Иначе память о них угаснет насовсем».