Функционирование языка как средства идеологического воздействия

Не углубляясь в ход научной полемики, отметим, что мы опираемся на концепцию, которая рассматривает практику как одну из диалектически взаимосвязанных сторон социальной деятельности (другая сторона – духовная, познание) (см. 11, с. 10 – 12; 16 – 23; 53 – 55). И именно в этой трактовке практика может выполнять свою гносеологическую функцию. Ведь в широком понимании практики как совокупности всей социальной деятельности она превратилась бы в критерий истины самой себя (см. 11, с. 11 – 12; 17); а суть практики как критерия истины заключается в выходе за пределы знания и сравнения с объектом (см. 23, с. 119), что возможно при трактовке практики как материально-предметной деятельности, в которой происходит материальное воплощение знаний. Критериальная функция практики осуществима постольку, поскольку практика формирует и объективный предмет познания, и субъект познания (см. 23, с. 43).

Раскрывая диалектику абсолютности и относительности критерия практики, В.И. Ленин отмечал:

«Конечно, при этом не надо забывать, что критерий практики никогда не может по самой сути дела подтвердить или опровергнуть полностью какого бы то ни было человеческого представления» (1, с. 145 – 146).

В современной марксистской философии важная проблема критерия истины остается актуальной и активно разрабатывается в нескольких направлениях. Отметим два достаточно характерных подхода:

1. Практика в её абсолютно-всеобщем выражении – абсолютный критерий, выступающий в конкретных случаях в виде превращенных форм и модусов: общезначимости, логической непротиворечивости, полезности, чувственной очевидности, которые выполняют роль относительных критериев (см. 12, с. 115).

2. Допущение множественности критериев, из которых практика – основной, но не единственный и универсальный. Это обосновывается тем, что, во-первых, человеческое мышление имеет две материальные формы своего выражения: в языке и практической деятельности, а во-вторых, – тем, что

«критерий истины не может быть одним и тем же для всех познавательных представлений, которые могут относиться к реальным и воображаемым объектам, материальным и идеальным явлениям, действительным и возможным, настоящим и прошлым событиям и т.п.» (11, с. 141).

Обосновывая типологию истин, Ю.П. Ведин включает в нее три компонента: формальную, аналитическую и материальную истины. В соответствии с ними находятся три критерия истины – логический анализ, доказательство, практика (см. 11, с. 138). Первые два разрабатываются, прежде всего, в логике и относятся к языковой форме фиксации мышления, а последний – к фиксации мышления в материальной деятельности.

Заслуживает внимания разработка комплекса критериев обоснования истинности знания, включающего дополнительно и социально-личностные факторы. Этот комплекс содержит следующие виды обоснования (см. 12, с. 93): практическое, инструментально-методологическое, логическое, социально-групповое, аксиологическое (ценностное), нормативное и эмоционально-личностное.

Эти критерии можно разделить на три группы. В первую входят практическое и интрументально-методологическое обоснования. Вторую образует логическое обоснование, которое (вслед за Ю.П. Вединым) можно представить как включающее логический анализ и доказательство. Третью группу составляют остальные критерии социально-личностного характера (кстати, состав критериев здесь не бесспорен).

Это достаточно полный комплекс критериев обоснования истин[1], а в рамках данной статьи не существенны различия в теоретической трактовке их как дополняющих критерий практики или как превращенных форм практики – модусов.

Применительно к познавательно-коммуникативной (текстовой) деятельности необходим именно теоретико-познавательный подход к проблеме истины, разрабатываемый диалектическим материализмом. Ведь важной чертой всякой текстовой деятельности (и текста) является познавательный фактор. Вместе с тем, следует указать преимущественное ориентирование теоретико-познавательного подхода на познание применительно к абстрактному субъекту. Поэтому коммуникативная сторона текстовой деятельности (и роль языка в ней) остается недостаточно освещенной.