Фараон

Пентуэр не ответил. Он достал из своего мешка небольшой сосуд, взял у солдата факел и отошел в сторону. Минуту спустя послышалось тихое шипение, и факел… зажегся.

– Этот жрец – великий чернокнижник, – пробормотал старый ливиец.

– Ты совершил на моих глазах уже второе чудо, – сказал царевич Пентуэру. – Можешь мне объяснить, как это делается?

Жрец отрицательно покачал головой.

– Обо всем спрашивай меня, господин, – ответил он, – и я отвечу, насколько хватит моей мудрости, но никогда не требуй, чтобы я открывал тебе тайны наших храмов.

– Даже если я назначу тебя своим советником?

– Даже и тогда. Я никогда не буду предателем. А если б я и решил стать им, меня устрашит кара.

– Кара? – повторил наследник. – Ах да! Я помню в храме Хатор человека в подземелье, на которого жрецы выливали расплавленную смолу. Неужели они делали это на самом деле? И этот человек действительно умер в мучениях?

Пентуэр молчал, как будто не расслышав вопроса, и не спеша вынул из своего чудесного мешка небольшую статуэтку бога с простертыми в стороны руками. Она висела на бечевке. Жрец опустил ее и, шепча молитвы, стал наблюдать. Фигурка, несколько раз качнувшись в воздухе и покружившись на бечевке, повисла наконец спокойно.

Рамсес при свете факелов с удивлением смотрел на эти таинственные действия жреца.

– Что это ты делаешь? – спросил он его.

– Могу сказать только то, – ответил Пентуэр, – что этот бог показывает одной рукой на звезду Эсхмун,[70] по которой в ночное время находят путь финикийские корабли.

– Значит, у финикиян есть этот бог?

– Нет, они даже не знают о нем. Бог, показывающий одной рукой на звезду Эсхмун, известен только нам и жрецам Халдеи. С помощью этого божества каждый пророк днем и ночью, в погоду и непогоду может найти свой путь в море или в пустыне.

По приказу царевича, шедшего с зажженным факелом рядом с Пентуэром, конвой и пленные двинулись за жрецом на северо-восток. Висевший на бечевке божок раскачивался, но все же указывал протянутой рукой, где находится священная звезда, покровительница сбившихся с пути путешественников.

Шли пешком, быстрым шагом, ведя за собой лошадей. Был такой пронизывающий холод, что даже азиаты дышали на руки, а ливийцы дрожали.

Вдруг что-то стало хрустеть и трещать под ногами. Пентуэр остановился и нагнулся.

– В этом месте, – сказал он, – дождь образовал в твердой почве неглубокую лужу, и посмотри, что сделалось с водой.

С этими словами он поднял и показал царевичу что-то вроде стеклянной пластинки, которая таяла у него в руках.

– Когда очень холодно, – пояснил он, – вода превращается в прозрачный камень.

Азиаты подтвердили слова жреца, прибавив, что далеко на севере вода очень часто превращается в камень, а пар в белую соль, впрочем, безвкусную, которая только щиплет пальцы и вызывает боль в зубах.

Рамсес все больше изумлялся мудрости Пентуэра.

Тем временем с северной стороны небо прояснилось, открыв созвездие Медведицы и в нем звезду Эсхмун. Жрец опять прочитал молитву, спрятал в мешок путеводного божка и велел потушить факелы, оставив для сохранения огня тлеющую бечевку, которая, постепенно сгорая, отмечала время.

Царевич приказал своему отряду соблюдать осторожность и отошел с Пентуэром на несколько шагов вперед.

– Пентуэр, – сказал он ему, – я назначаю тебя своим советником и на ближайшее время, и на то, когда богам угодно будет отдать мне корону Верхнего и Нижнего Египта.

– Чем заслужил я эту милость?

– То, что ты совершил на моих глазах, свидетельствует о твоей великой мудрости и власти над духами. Кроме того, ты готов был спасти мою жизнь. Поэтому, хотя ты и решил скрывать от меня многое…

– Прости, великий господин, – перебил его Пентуэр, – предателей, когда они тебе будут нужны, ты найдешь за золото и драгоценности даже среди жрецов, но я не хочу принадлежать к их числу. Подумай только, изменяя богам, разве я не внушил бы тебе сомнений, что не поступлю так же и с тобой?

Рамсес задумался.

– Мудрые это слова, – ответил он, – но мне странно, почему ты, жрец, так расположен ко мне? Год назад ты благословил меня, а сегодня не позволил одному отправиться в пустыню и оказываешь мне большие услуги.

– Боги открыли мне, что ты, великий господин, можешь спасти несчастный египетский народ от нужды и унижения.

– А какое тебе дело до народа?

– Я сам из него вышел… Мой отец и братья целые дни черпали воду из Нила и терпели побои.

– Чем же я могу помочь народу?

Пентуэр оживился.

– Твой народ, – заговорил он с волнением, – слишком много работает, платит слишком большие налоги, живет в нужде и притеснении… Тяжела крестьянская доля!..