Девочка со спичками

– Валим! – Макс вжалась в сиденье и хлопнула дверью.

Джип резко выехал задом, выбрасывая дождь камней из-под колес, развернулся и вылетел на автобан. В зеркале заднего вида Соколов увидел бегущего за ними робота.

– Пригнись! – крикнула Макс, беря на прицел злобную проекцию, но стрелять не понадобилось: робот безнадежно отстал.

Игорь почувствовал, как тело стремительно слабеет, и выдавил:

– Помоги…

Он вцепился в руль, пытаясь держать его ровно.

Руки Макс мягко перехватили управление. Чувствуя под собой его дрожащие колени, она коротко скомандовала:

– Теперь спокойно снижай скорость и тормози. Я тебя сменю.

Она помогла Соколову пересесть на пассажирское сиденье и осторожно двинулась вперед, держа машину в левой полосе.

Игорь попытался закрыть глаза, но не смог: в кожу по всему телу впивались иголки, будто организм превратился в тысячи маленьких мошек, которые жрут сами себя. Его беспощадно укачивало, и он вдруг понял, что на зону зрения давно наложился круг темноты – он смутно помнил, что такое бывает от голода.

Он глянул в боковое зеркало. Там отражалось чужое, заросшее щетиной, постаревшее от усталости лицо с красными пятнами под носом и на подбородке.

Соколов отвел взгляд, чувствуя тошнотворный запах крови. Он силился остаться в сознании, но темнота властно накрывала его.

– Кажется, я умираю.

На самом деле он едва приоткрыл рот и выдал сдавленный стон. Макс вдруг осознала, что с момента погружения в «Капсулу» так и не дала Соколову толком ни еды, ни воды – если не считать той маленькой бутылочки, что он выпил шесть часов назад.

Она ударила по тормозам и свернула на обочину. Открыв пассажирскую дверь, Макс увидела, что Соколов снова отключился, и тяжело вздохнула. Случай на заправке ясно дал ей понять, что Игорь способен к сотрудничеству и, главное, все еще думает, что она просто обозленная на него заложница. Он не подозревал ее в двойной игре. Это можно было использовать в своих целях. В «Капсуле» подсознание каждого серфера раскрывалось по-своему – и, возможно, насилие «в лоб», чтобы Соколов выдал Макс все свои секреты, просто не работало.

«Я поняла. Попробуем что-нибудь еще».

Она вытащила из рюкзака воду и манговый смузи в бутылке. «Success [10]» – белым по оранжевому значилось на ней.

– Да уж… – грустно усмехнулась Макс.

Через полчаса Соколов более-менее вернулся в реальность: лабораторная глюкоза сделала свое дело, а «Капсула» дополнила это вкусовыми ощущениями.

Он лежал на пассажирском сиденье и смотрел на Макс, ведущую машину. Короткие светлые волосы девушки трепал ветер; тонкие руки на руле источали спокойную, мягкую силу.

– Ты мог бы просто попросить дать тебе поесть, – бесцветно заметила она.

Соколов тоскливо покачал головой:

– Голос внутри меня говорил, что я заслужу еду, когда сломаюсь и расскажу тебе про теракт.

– Что? Какой еще голос?

– Твой.

Ее внутренности сжал страх.

«Что это?! Баг „Капсулы“?» Макс постаралась не подавать виду, но запретила себе впредь думать громко – о чем бы то ни было.

– Игорь, мне жаль, но это галлюцинации. От голода. На вот, держи.

Она бросила ему завернутый в бумагу бутерброд, который все это время лежал у нее на коленях.

Он обхватил его непослушными руками и вдруг почувствовал тепло Макс, которое еще секунду назад согревало этот кусок хлеба.

Все сжалось внизу живота: возбуждение, страх и благодарность ей за то, что не дала ему умереть – хотя могла бы. Бумага пахла ее кожей и чем-то фруктово-сладким.

Соколов не понимал, откуда знает этот запах, но он точно был ему знаком.

Это был очень важный для него запах.

Глаза Соколова сделались стеклянными от захвативших его смутных воспоминаний – телесных, грубых, пронзительных и нечитаемых.

– Эй! – Она дотронулась до его плеча

Игорь вздрогнул – и увидел перед собой ту, в которой мысленно тонул только что, как в огромном бушующем море.

Макс стало не по себе: Соколов вместо ненависти за все зло, что она ему причинила, вспоминал свою влюбленность в нее – ту, докапсульную, обреченную влюбленность.

– Спасибо, что вытащил нас. – Она снова уставилась на дорогу.

Он только кивнул, не в силах двигаться от прибивших его к креслу эмоций, и прошептал:

– Пожалуйста…

Башня

– Итак… – Макс разложила на земле дорожную карту – очень тонкий и гибкий дисплей. На ней удобно было рассматривать 3D-объекты, приближать их, заглядывать в окна, видеть этажность зданий и прочие мелочи – не так, как на обычных картах для путешествий. – Что ты помнишь об этой… Башне?

Он сидел напротив, на лесном мху, и потирал переносицу.

– Я там работал. У меня точно был кабинет. Где-то очень высоко. И окна никогда не бывали… прозрачными. Там всегда было что-то другое. Какие-то надписи. Буквы. Значки.