Девочка со спичками

– Чувства. Вы никогда не ведали их и не знаете, что это, но это насущно, как дыхание. И без этого – без любви, без ярости, без печали – дыхание всего лишь тиканье часов.

Игорь, щурясь, присмотрелся к экрану:

– Ты права, Полина. Ты, как всегда, права.

Дорога из больницы на Курский вокзал два месяца назад казалась Игорю чем-то настолько далеким, как будто это тоже был фильм – и не про него. В этом фильме он ехал на трамвае, покачиваясь от слабости, и боялся смотреть в лица людей. В руке он сжимал коричневый бумажный пакет, который ему отдали при выписке: внутри лежали аккуратно сложенный черный пуховик, красная вязаная шапка, белая футболка, нижнее белье, носки, джинсы и кроссовки. Стоя у окошка с поджавшей губы медсестрой, которая наконец получила нужные документы, Игорь в который раз про себя поблагодарил Полину: она предусмотрела все, даже то, что ему нечего будет надеть, поскольку доставили его сюда практически голым.

Игорь трясся в заснеженном трамвае, а за окном разбивались на тысячи ослепительных линий фонари: в глазах стояла мокрая пелена, хотя слез больше не осталось. Он выплакал их все, сидя на корточках у больничной стены в темноте и зажав рот рукой, чтобы прохожие ничего не услышали. Зажженная сигарета роняла пепел на свежевыпавший снег, и тот проседал под красными искрами и покрывался черными дырами.

Соколов почти не помнил, как нашел нужную ячейку в камере хранения, на автомате ввел пароль и достал оттуда токен с деньгами и карт-ключ: единственный неперсонализированный запас на «черный день», который успел сделать в прошлой жизни. Это было глупо, но остальное покоилось на цифровых счетах в банках по всему миру – и этими деньгами он теперь не мог воспользоваться, если хотел жить.

Денег в ячейке было немного, карт-ключ выглядел старым и потертым, но у Игоря не осталось сил думать о будущем. Настоящее ужасало его равнодушием, неспешностью и бессмысленностью.

Впервые в жизни у Соколова не было целей. Никто не обращал на него внимания – и это сводило с ума.

Оцепеневший, он доехал до квартиры на окраине, в которой годами никто не жил, открыл ее в темноте, упал на пыльный диван и замер.

Боль лежала на груди неисчезающей тяжестью, не давая вздохнуть. Ему хотелось чувствовать что-то другое, только не это, – но ничего другого у жизни для него не было.

«И без этого – без любви, без ярости, без печали – дыхание всего лишь тиканье часов», – повторил он про себя фразу из фильма, которая заставила его вернуться в реальность.

Какой-то звук помимо кино проявился фоном. Источником была открытая на два пальца фрамуга: за ней что-то неравномерно постукивало и шипело, смутно и знакомо.

Соколов с трудом поднялся с дивана. Стоя в темноте возле окна, сквозь которое тускло светил один-единственный уличный фонарь, Игорь не мог поверить своим глазам.

В матовом асфальтовом блеске оттепели, среди груд грязного снега двое парней в черных капюшонах и масках заканчивали гигантское граффити на стене противоположного дома.

Игорь замер, не в силах отвести взгляд от картины.

Это была «Девочка со спичками».

Благодарю

Родителей за жизнь – и за то, что у меня в руках когда-то появился томик Андерсена.

Марию Ч., которая не дала мне сойти с ума, пока я писала этот роман.

Олега – за консультации в области истории и политики и самый вдумчивый бета-ридинг в моей жизни.

Мужа, который несколько лет не знал, что я вообще пишу, а когда узнал – терпеливо выдерживал мои эмоциональные качели и требования прочитать это немедленно, а через полчаса – никогда, ни за что в жизни это не читать.

Сына – за ночные кормления, во время которых я продумывала сюжет и особенно тяжелые испытания для героев. Благодарю за безусловную любовь и доверие, которым ты меня научил. Я люблю тебя, сынок.

Машу Д., которая раньше всех поняла, что я эгоистично написала о себе, и не отвернулась после этого, а приняла меня во всех проявлениях.

Макса К., который одним из первых всерьез поверил в эту книгу.

Моих дорогих друзей, студентов и всех, кто был со мной рядом эти долгие шесть лет. За непрекращающуюся поддержку в самые темные времена.

Мою учительницу по литературе Марину Геннадьевну, которая когда-то открыла мне мир современной прозы и сказала, что книги, увы, не меняют людей. Я решила опровергнуть это – и изменилась сама, пока писала «Девочку со спичками».

Черного человека, мою темную часть, которую я в себе долго не принимала – но именно она помогла мне когда-то выжить во время нападения серийного убийцы.

Благодарю тех, для кого свобода – не пустой звук, и чьи тяжелые и запутанные истории, рассказанные кулуарно или в новостях по всему миру, вдохновили меня на этот роман.

Благодарю всех, кто прямо сейчас выбирает оставаться человечным, хотя это стоит очень дорого.

Помните, вы не одни, где бы ни находились.

Вы – невероятные.