Дальгрен

Из заварухи:

– Эй, полегче!.. Полегче!.. Полегче, тут… Ынх!

Их сапоги скрежетом заглушали шелест перехваченных голосов и дыхания.

Шкет прыгнул, схватил, рванул, лишь в последний миг спохватившись и убрав орхидею.

– Эй, ты чё…

Собор заехал ему, когда он оттаскивал Шиллинга.

Голова Жреца врезалась ему в бок – получилось больно.

Шкет широко замахнулся, и Паук не заорал, а зашипел:

– Эхххххххххххххххх… От-т с-сука, блядь! – На животе у Паука ширилась ниточка крови.

– ОТВАЛИ! – Шкет оттащил Потрошителя. – Отвали, ёпта!

Ворона, Тарзана, затем Сеньору Испанью, еще махавших кулаками, отдернуло прочь.

Узнав его, они один за другим отошли к гостям, кольцом обступившим сад. В толпу проталкивались новые зрители.

Сиам в эпицентре потасовки задрал голову и нырнул Шкету под локоть; Шкет покачнулся, рывком втиснулся между последними двумя (Ангелом и Джеком-Потрошителем), и те чесанули прочь; по-прежнему высоко задирая орхидею, Шкет сграбастал Доллара за шиворот.

Доллар опять заорал и эмбрионально скукожился на плитах:

– Не убивай, ну пожалуйста, не убивай! Шкет, не убивай, пожалуйста, не убивай! Прости, Шкет! Не убивай!

Правая щека у него посинела и кровоточила; левый глаз заплыл, а во рту, кажется, завелась перхоть. Безуспешно вздергивая Доллара на ноги, Шкет чуть не поскользнулся. Крутя головой, заметил вспышку ножей; из разжатых пальцев зеленой чешуей ночи посыпалась листва. Он увидел кольцо скорпионов и гостей…

Эрнестина Трокмортон подпирала подбородок кулаками. Вход в сад преграждали Ланья, Кошмар, Денни и Леди Дракон. По бокам от них проталкивались Малыш и Адам. Капитан Кэмп за фонтаном – вода наморосила окаймленное ржавчиной пятно на мраморную грудь и поперек рога изобилия – смотрел сердито и готовился вмешаться. Полковник-южанин (с кольцом седых волос) готовился его удержать.

– Я ничего не сделал! Я ж ничего не хотел. Я не хотел ничего, я тебе клянусь, Шкет! Я клянусь, это не я!

Шкет на него посмотрел:

– А НУ, БЛЯДЬ, ВСТАЛ! – И опустил орхидею.

Доллар пригнул голову.

– Встал, ну? – Шкет снова дернул его за жилет.

Флинт подхватил Доллара под мышку и помог воздвигнуть его на ноги. Шкет и Флинт досадливо переглянулись.

– Цел? – спросил Флинт. – На ногах стоишь?

– Теперь… все хорошо? – спросила Эрнестина Трокмортон.

Шкет обернулся, хотел было сказать: идите отсюда уже…

Но до нее было десять футов, и обращалась она к Кошмару, а тот отвечал:

– Да, все в порядке. Выбросьте из головы, а? Да, все хорошо.

И другие люди уходили прочь.

Чувства у Шкета амфетаминово раскалились. Но слова, если вслушиваться, опять расплывались до своей нормальной неразборчивости.

– Я ничего не!.. – снова завизжали ему в ухо; Доллар пытался спрятаться между Шкетом и Флинтом.

Тарзан сказал:

– Да не трону я тебя! – И глянул на Шкета: – Но если он еще кого обзовет ниггером, ему проломят башку.

– Вот-вот! – Это косматый Ворон у Тарзана из-за левого плеча.

– Чего? – спросил Шкет.

И:

– Вот лично я ему башку нахуй и проломлю, – это Потрошитель из-за правого.

– Я ничего не сделал! – Доллар повис у Шкета на локте, опрокинулся на Флинта, а тот его поймал. – Вы сами всегда так говорите! Вы все так говорите, а мне почему нельзя?

– Слушайте, ну харэ уже! – сказал Шкет. – Да вы надо мной издеваетесь все!

– Если он не того ниггера обзовет ниггером, будет башку с земли подбирать и к шее обратно прикручивать, – сказал Б-г.

– Так, ладно, – сказал Шкет Доллару. – Кого ты обозвал?

– Меня! – ответил Тарзан. – И если этот уебок будет…

– Да ёпта! – сказал Б-г. – Тебя-то с какого ниггером обзывать? Он обругал Потрошителя, а Потрошитель такие фокусы не любит. И я тоже.

– Ой, – сказал Тарзан. – А я думал, это он мне… Смотрел же он на меня.

Б-г крякнул.

– Блин, ниггер, Потрошитель у тебя за плечом стоял! – И ткнул пальцем куда-то в сад.

Кое-кто отступил с линии прицела, которую палец обозначил в воздухе над газоном.

Тарзан промолвил:

– А.

– Я ему сказал извиниться, – вмешался Потрошитель. – Я свары не хотел, тем более, сука, на празднике. Если б он сказал «извини», я б ничё не сделал.

– Так, – сказал Шкет Доллару. – Извиняйся.

– Не буду! – Доллар рванулся в руках Флинта. Виниловый жилет распахнулся на перечеркнутом шраме, выглянувшем из-под ремня, и запахнулся снова.

– Ну-ка извиняйся. – Шкет одной рукой взял Доллара за загривок, а другую остриями орхидей приставил к нижнему правому квадранту живота; грязная плоть вздрогнула. Долларовы цепи зазвенели. – Извиняйся, или я вырежу тебе аппендикс прямо здесь, и все, что у тебя там найдется, мы, сука, по земле размажем…

– Не нааааадо! – взвыл Доллар, корчась. – Пожалуйста, не убивай!

Болтовня снова стихла.

– Извиняйся.

– Я извиняюсь.

– Ладно. – Шкет опустил руку с ножами и оглянулся на Потрошителя: – Он извиняется. Порядок?

– Мог бы и промолчать. – Потрошитель кисло оглядел собрание. – Я свое уже получил.

Но другие гости опять загомонили.

– Всё, – сказал Шкет. – Расходимся. А НУ БУДЬТЕ ЛЮБЕЗНЫ ВСЕ, СУКА, РАЗОЙТИСЬ! – И пихнул Доллара в затылок.

С ними пошел Флинт.

Кошмар сказал: