Cobalt Red

Когда мы приехали , в деревне было всего несколько женщин и детей. Большинство жителей были заняты на кустарных работах по добыче полезных ископаемых. При ближайшем рассмотрении оказалось, что хижины больше похожи на общежития, в которых живут по две-три семьи, что позволило предположить, что в этом изолированном поселении проживает несколько сотен человек. Я спросил Жана и Пате, нельзя ли поговорить с кем-нибудь из жителей деревни, прежде чем мы отправимся в поход к месту добычи. Они, казалось, не хотели, но согласились на одно интервью. Поговорив с несколькими женщинами в деревне, они выбрали молодую мать по имени Марлин. Мы встретились в ее хижине и сели на грязь. Вещи семей, которые жили в хижине Марлин, состояли из трех пластиковых контейнеров для воды, одной большой пластиковой миски, пачки маниока, металлических кастрюль для приготовления пищи, ножей и столовых приборов, а также одежды, сваленной в двух углах. На одной из стен висел небольшой выцветший плакат с изображением Иисуса, а в углах хижины было множество паутинок. К одной из стен прилепилась короткая коричневая ящерица и уставилась на пестрое сборище посетителей.

Марлин было двадцать лет, на коленях она держала ребенка. На ней была выцветшая красная юбка и зеленая блузка. Ее волосы были коротко подстрижены, а говорила она мягким, как мох, голосом. Хотя она сидела всего в двух шагах передо мной, я знал, что между нами существует несколько непроницаемых барьеров. Во-первых, она была выбрана Жаном и Пате. Хотя они, по общему признанию, не скрывали, что в Кимпесе есть дети, они все же могли выбрать кого-то, кто, как они знали, скажет то, что они предпочитают, чтобы было сказано. Жан и Пате также присутствовали в хижине и переводили с суахили так, как считали нужным. Марлин также должна была помнить о присутствии республиканской гвардии, когда решала, что ей следует говорить, а что нет. Наконец, я прекрасно понимал, что мне придется провести остаток дня с Жаном и Пате и что нам осталось посетить всего один объект, поскольку о Кимпесе не могло быть и речи, поэтому я тоже должен был быть осмотрителен в вопросах, которые задавал, чтобы они не решили, что лучше вернуться в Ликаси и предупредить других, что мне нельзя доверять.

Я начал с того, что спросил Марлину, откуда она родом. Она сказала, что все люди, живущие в поселке, - из деревни неподалеку от Камбове. Она объяснила, что жители деревни "пришли с армией" в поселение , чтобы работать на близлежащих шахтах. Обычно она каждый день ходила на прииск, но недавно ее дочь заболела, и она осталась в деревне, чтобы ухаживать за ней. Я спросила, как работает система кустарного производства в деревне. Марлин рассказала, что жители деревни обычно работают на шахте весь день и до наступления темноты уносят мешки с кобальтом обратно. Каждую субботу в деревню приезжал грузовик, чтобы загрузить мешки. Покупатели выдавали им еженедельную зарплату в размере 15 000 конголезских франков (около 8,30 доллара) для мужчин и 10 000 (около 5,50 доллара) для женщин. Товары, за которые они заплатили на предыдущей неделе в городе, такие как мука, растительное масло, овощи и пиво, также привозились в это время покупателями. Я спросила, кто эти покупатели. Марлин ответила, что обычно это армия.

Пока мы разговаривали, вокруг хижины Марлин собралась толпа женщин и детей из деревни, а также два солдата Республиканской гвардии. Жан и Пате, похоже, не хотели продолжать беседу с аудиторией и предложили начать поход к месту добычи. Поднявшись, я посмотрел на Марлин и ее ребенка и пожелал найти безопасное место, чтобы задать ей вопросы, которые мне очень хотелось задать: Был ли у жителей деревни выбор, когда они пришли сюда с армией? Сколько еще подобных поселений было в горах? Применяли ли солдаты насилие, чтобы заставить их копать? Могли ли они свободно вернуться в свои родные деревни, если бы захотели? Что происходило, если они получали ранения на месте работ? С каждым днем, проведенным в Конго, список моих вопросов, оставшихся без ответа, только увеличивался.

Мы отправились в поход по склону через деревья к месту добычи. Лес был сухим и острым, но наш путь облегчала узкая тропинка, по которой жители деревни ходили к месту добычи и обратно. Мы прошли не более десяти минут, когда услышали первый выстрел. За ним быстро последовали еще два выстрела. Сквозь кустарник послышались бодрые шаги. К нам мчались солдаты Республиканской гвардии из деревни. Они заговорили с Жаном и Пате на повышенных тонах, а затем стремительно пошли вверх по склону.

"Произошел несчастный случай, - сказал Жан.

"Что случилось?"

"Мальчик упал. Его голова ударилась о камень".

"С ним все в порядке?"

"Он мертв".

Армия закрывала территорию. Нам было приказано уходить.