Что-то пошло не так

От этих слов стало еще хуже. Хотелось завыть от безысходности. Он сжал обеими руками голову, пытаясь унять пульсирующую боль, но молоток продолжал долбить в мозг: «Они – враги! Они – враги!..»

Савва обнял его за плечи, прижал к себе, будто больного, терпеливо нашёптывая:

– Успокойся, все в порядке… Все будет хорошо. Давай присядем. Вот так, а теперь сюда…

Очнулся Богдан на диване. В соседней комнате звонкий женский голос взволнованно перечислял: «…Кровлю сегодня, слава Богу, закончили. Мусор вывезли. Дыры в стенах заделали. Завтра окна еще обещали, сразу и поставят… С западной стороны все нужно менять».

«Ишь, как разошлась! Небось, ещё и пальцы загибает? – подумал въедливо. – Новую крышу ей подавай, и окна, а ведь кричат: «Война! Война!» Он поднялся. Осторожно пощупал голову. Острая боль прошла, осталось только гнетущее чувство раздражения, досады и обиды на весь мир, и это чувство не помещалось в голове, давило изнутри, пытаясь вырваться на волю. «Надо уходить, пока не поздно! Нужно искать своих!»

«…Вчера Петрович грозился компьютеры подвезти! Не новые, конечно, но нам-то что, лишь бы работали, а там, смотри, и на новые разживемся…», – продолжала отчитываться девушка.

«Ого, да тут целый сговор, – он снова прислушался. – Интересно, где же это во время войны строительством занимаются, да еще оргтехнику завозят, почти новую?»

Любопытство взяло верх над осмотрительностью. Он поправил на себе одежду, прошелся пятерней по волосам, глубоко вдохнул, выдохнул и толкнул дверь.

За столом пили чай. В компании уже знакомых Богдану Татьяны Ильиничны и Саввы находились две молодые женщины, младшая из которых, с короткой модной стрижкой, в роговых очках на вздернутом носике, увлеченно делилась с другими своими достижениями. Появление гостя не вызвало у присутствующих особого удивления или смущения, и после короткого знакомства разговор продолжился.

На этот раз слово взяла вторая женщина, оказавшаяся женой Саввы и по совместительству – завучем местной школы:

– На первых порах будут, конечно, неудобства – правое крыло полностью разбито, придется в две смены работать, но до холодов, думаю, сумеем управиться. Родители обещались помочь, да и поссовет не оставит в беде, так что будем мы со школой. Ну, а ваши, Богдан, дети как? Где они сейчас? В школу ходят?

Сидящие за столом разом замолчали, повернувшись к нему в ожидании ответа. Казалось бы, совсем безобидный вопрос, но удар был ниже пояса. Только сейчас он понял, что натворил – сам, лично, отправил детей с Натальей в Россию. Конечно, его жена у себя на родине, она не пропадет, а вот девочки… В последнее время им и во Львове не сладко жилось, ведь все знакомые знали, что их мама – москалька. Это так, но во Львове был он, их отец, всегда готовый стать на защиту дочерей, да и сами они родились в этом городе, а кто их защитит на чужбине, тем более, сейчас, когда идет война с соседним государством?

Голова снова заныла. Он медленно отхлебнул глоток горячего чая, вспоминая указания инструктора: «Сообщать о местонахождении родных – запрещено. Враг не спит».

– Дома. У нас все спокойно.

– Вот и хорошо, что дома!

На этом все облегченно вздохнули и продолжили разговор.

– Сегодняшний день удался на славу! Вишь, сколько дел переделали, – подытожил Савва. – Знаешь, Света, там с транспортом книжки пришли, ты бы заглянула к нам, может, себе в школу что-нибудь подобрала бы – так быстро расходятся, что завтра можешь не успеть. Ах, да, мама, тебе привет от Людмилы Александровны! Представляешь, её дом уцелел, так она к себе погорельцев пустила, с детьми. Велела кланяться, в гости звала.

Богдан не понимал, что происходит: у них рядом война, жизнь рушится, трещит по всем швам, а они сидят себе беззаботно, чаи распивают, в гости друг дружку приглашают! Казалось бы, должны… Что должны были делать эти люди, и чего не должны, он так и не додумал, не успел.

– Ну вот, – встал из-за стола Савва, – мне пора. Я в штаб сейчас, заодно и Богдана в город подброшу, оттуда легче будет выехать.

Восторгу Богдана не было предела, душа его ликовала и пела, и он боялся, что не выдержит, что закричит от счастья: «Спасибо тебе, Господи, что услышал меня! Спасибо за помощь!»

Теперь он точно знал, что с каждым часом все ближе и ближе его встреча со своими, и он придет к ним не с пустыми руками. Вчерашняя автомобильная колонна с российскими флажками, которую он встретил по дороге, была, конечно, весомым доказательством военной агрессии, но оказаться в штабе, в самом сердце сепаратистов – намного выше его желаний, и этот шанс он не может упустить!

Из дому выехали только через полчаса, после того, как багажник машины был доверху наполнен какими-то мешками, коробками и пакетами. В салоне тоже не было свободного места – на задние сидения улеглись теплые одеяла, подушки, куртки, свитера… Складывалось впечатление, что семья переезжает, но спрашивать об этом было как-то неудобно.