Что-то пошло не так

В голове гудел колокольный звон. Монотонно, навязчиво, противно. С бешеной скоростью проносились обрывки снов, эпизоды фильмов, пылали костры на Майдане, менялись на сцене депутаты, заламывая руки, о чем-то беззвучно просила-предупреждала мама…

На смену звону пришел посторонний запах. Чужой запах… Непонятный и неприятный… Что-то среднее между немытым, потным телом и бензином или свежим нафталином.

Потом он почувствовал на себе чужой взгляд. Стараясь не шевелиться, чуть-чуть приоткрыл один глаз и сразу же уперся в не мигающие стеклянные глаза напротив.

Мертвенно-бледное лицо находилось в нескольких сантиметрах от его головы. Лёгкий ветерок, балуясь, пошевелил волосы мертвеца, прикрыв половину лица светлой прядью. Затем на нос трупа медленно, с легким жужжанием, спланировала большая зеленая муха. Звон! Вот откуда звон! Это не колокол, это – мухи!

Он подскочил, как ужаленный, но снова застыл на месте, будто под гипнозом. Теперь уже у него на голове зашевелились волосы, но не от ветра, а от брезгливости. Зрелище было не для слабонервных: нижняя часть мертвеца с оторванными конечностями, со вспоротым животом, была покрыта сотнями, нет, не сотнями, десятками сотен блестящих темно-зелёных падальниц, которые сыто гудели, почти не отрываясь от своего мерзкого занятия. Рядом с мухами на вывороченных внутренностях погибшего лениво подрагивали жирные белые личинки, отчего казалось, что кишки живые, их только надо прикрыть разорванной кожей.

Закрыв рукою нос, он сделал шаг назад, к кустам, но чуть не упал, споткнувшись о выглядывающий из земли корень дерева. Взгляд его зацепился за ногу, обутую в светлый ботинок, за человеческую ногу, стоящую возле кустов колючей акации. Ошмётки второй ноги находились тут же – висели на тонком столбике с наспех приколоченной фанерной табличкой, на которой было коряво нацарапано: «Аккуратно. Мины». Не по правилам – «внимание», а именно «аккуратно».

«Да, аккуратность здесь не помешает». Богдан попятился к дороге, намереваясь побыстрее покинуть злополучный участок, и в это время одна из кишек трупа вздулась, зашипела и выпустила из себя изрядную порцию ядовитого смрада. В тот же момент его вывернуло наизнанку. Следующие несколько минут его измученное тело сотрясала жесточайшая рвота, пока все содержимое желудка не оказалось на земле.

Мокрый от пота и вконец обессиленный, он еле отполз от страшного места. Сердце его так громко и часто стучало, что казалось, не выдержит напряжения и разорвется в груди, легким не хватало воздуха, а желудок… От невольного упоминания о желудке живот его снова свело судорогой, и Богдан скорчился в очередном приступе рвоты.

Пожалуй, никогда в жизни он не чувствовал себя более скверно, чем сейчас, и никогда в жизни не видел более отталкивающего, более ужасающего зрелища, чем это. Через некоторое время, немного отдышавшись и успокоившись, он уже трезво оценил последствия случившегося.

Прежде всего нужно было помыться. Лицо, руки, пакет… Пакет? Он изумленно рассматривал в руках своих довольно внушительный кулек, тот, что в последнюю минуту перед отъездом дала ему Татьяна Ильинична, недоумевая, как не потерял его в пути. Кое-как вытерев о траву руки, заглянул внутрь: большой сверток, несколько размером поменьше, яблоки и… телефон. Его телефон! Матерь Божья, его целый, невредимый телефон, к тому же – заряженный!

Дрожащими руками нашел в контактах «Наталья», нажал вызов и услышал: «Ваш абонент находится вне зоны досягаемости. Перезвоните ещё раз или отправьте СМС-сообщение…» Дослушал объяснение до конца, даже на английском, перезвонил ещё раз. Тот же результат. Набрал Татьяну, ещё раз Наталью, Ксюшеньку… Тыкал и тыкал в кнопки пальцем, пока тот не заболел. Хотелось завыть от отчаяния и бессилия…

Короткая передышка помогла собраться с мыслями. Уже спокойно, без лишней паники и суеты, достал из пакета сверток побольше. В нем оказалась его одежда – чистая и даже выглаженная. Поблагодарил про себя Татьяну Ильиничну. Переоделся. В кульках поменьше находилась еда. Отложил на потом. Погрыз яблоко. Не пошло. Выплюнул. Одежду со следами блевотины оставил под кустами. Извинился перед Саввой. Тоже молча, про себя.

Желание прятаться от людей совершенно пропало. Дальше решил не рисковать и идти вдоль автомобильной трассы. Её расположение он определил сразу – по глухому гудению машин. Постоял немного в непривычной для этих мест довольно густой, примыкающей к дороге, лесопосадке, осмотрелся. Движение на трассе было оживленным. Казалось бы, так и должно быть, на то она и трасса, чтобы по ней машины ездили, но что-то выглядело не так, что-то смущало, по меньшей мере, было странным, непривычным. Понаблюдав ещё немного, он понял, в чем дело – транспорт двигался исключительно в одном направлении, а на противоположной полосе было абсолютно пусто.