Что-то пошло не так

Село представляло собой жуткую картину: обугленные, разрушенные дома, обвалившиеся заборы со свежими метками, ободранные, полуживые деревья… Практически в каждом дворе из раскуроченных гаражей торчали иссеченные слепыми осколками снарядов задницы мертвых машин.

Машина медленно объезжала опрокинутые навзничь некогда осанистые тополя и огромные рваные раны на асфальте. Савва молчал, но даже его молчание было полно решимости отмщения, расплаты за содеянное с родной землей.

Богдану стало не по себе. И не столько от увиденного, сколько от вида человека, недавно доброго и покладистого, а сейчас – требующего возмездия. Вывод был неутешительным, но он еще больше укрепил его в намерении найти своих, тех, у кого одни с ним корни, одни мысли и одни желания.

В самом конце поселка дома остались нетронутыми, хотя в большинстве своем выглядели сиротами-подранками – с заколоченными крест-накрест окнами, с амбарными замками на дверях.

Только подумал: «Совсем, как в фильмах об Отечественной», как услышал:

– Хозяева от войны убежали.

За воротами одного из немногих жилых домов находились люди. Им-то и предназначалось содержимое машины.

– Людмила Александровна, здесь вашим постояльцам посылочка прибыла!

На голос Саввы из двора вышла улыбающаяся пожилая женщина в наброшенной на плечи шали, как две капли воды похожая на школьных учительниц из советских фильмов. Вслед за ней гуськом потянулись остальные домочадцы, и через несколько минут они с удовольствием таскали в дом продукты и вещи, не забывая при этом шутливо толкать друг дружку локтями и подчеркнуто вежливо раскланиваться при встрече в узкой калитке. Кто-то из старших детей предложил поиграть в новоселье, что вызвало очередной взрыв эмоций.

Несколько минут – и груз перекочевал в дом, а машина продолжила свой путь. Еще через полчаса они въехали в город. И снова остановка. «Наверное, домашние Савве задание дали, попросили что-то купить в магазине,» – с ходу определил Богдан причину задержки по длинной очереди возле одного из зданий, и был чрезвычайно удивлен, когда услышал:

– Все, приехали! Выгружайся!

Помещение совершенно не походило на штаб. «Магазин – да, предприятие – возможно, но, чтобы штаб? Даже с натяжкой, даже с большим преувеличением…» – думал он, следуя за Саввой. От него и услышал для себя малоприятное:

– Вчера гуманитарный конвой из России пришел. Ребята целую ночь продуктовые наборы паковали. У нас как: кто может сам забрать – приходит, пенсионерам, инвалидам – в основном мы развозим. Сейчас загрузимся и по списку… Ты меня возле машины подожди, хорошо? Я мигом…

Вот тебе и «сердце сепаров», вот тебе и разведданные! Надежды добыть информацию рухнули в одночасье. Больше ничего не держало его на чуждой ему территории. Дождавшись, когда Савва уйдет по делам, Богдан покинул мнимый штаб, оказавшийся обычным центром по выдаче гуманитарной помощи населению, хотя кое-что ему удалось-таки выяснить. Из подслушанного в очереди разговора он узнал, что «укры засели в Донецком аэропорту». Информация была свежей, как говорится, ещё горячей, и подкреплялась глухими ударами в указанном направлении. Ему-то и надо было к этим украм, к своим.

Идти к назначенной цели решил окольными путями, где любопытных глаз поменьше, чтобы дурных вопросов не возникало, в городе ориентироваться по дорожным знакам, а за его пределами – как получится.

Так случилось, что прожив немало лет в западной части страны, остальную её территорию он практически не знал. Был несколько раз в Киеве, ещё в школе, с экскурсией, потом – на Майдане, в Одессу ездили однажды всей семьей – на море, в Крым – опять-таки на море, отдыхать, но, чтобы восточнее, нет, никогда бывать не приходилось. Сейчас тоже не время для экскурсий, тем более, город как город, разве только улицы пошире, попросторнее, чем во Львове, да…

Следующий дом, черный от копоти, с проваленной кровлей и выбитыми окнами, прервал сравнения. За ним – второй, такой же инвалид, безлюдный и безжизненный, по колени в грудах битых кирпичей с верхних этажей, третий… Дальше он шел, не поднимая глаз, чтобы не видеть раскуроченных, раздолбанных, выгоревших внутри зданий, с немым укором взирающих на людей, забравших у них душу.

С прощальными лучами заходящего солнца город остался позади. Нечеловеческая усталость валила с ног. Казалось, прошедший день высосал из него все силы, лишил здоровья и последнего желания жить завтра. Ватные ноги откровенно протестовали, отказываясь идти дальше, но остатки здравого рассудка вынуждали думать о безопасности – как-никак, вокруг него находилась чужая земля.

Заметив в нескольких метрах кусты, он свернул с дороги и, как мог быстрее, не оглядываясь по сторонам, побежал к ним – нужно было ещё засветло найти себе удобное место для ночлега. И вдруг, когда он был почти возле самой цели, нога его угодила в яму. От неожиданности Богдан пошатнулся, потерял равновесие и со всего маху рухнул на землю, будто подкошенный…