Человек в искусстве экспрессионизма

Административное здание фабрики Фарбен во Франкфурте-на-Майне (в настоящее время в здании помещается Университет Гёте) еще больше по размерам, чем Дом Радио. Этот гигантский архитектурный организм состоит из шести прямоугольных блоков, «нанизанных», как шашлык на шампур, на длинную и узкую дугу основного корпуса. Четыре средних поперечных блока, два из которых фланкируют центральный вход и большое, двухчастное фойе, имеют одинаковый размер. Два крайних, замыкающих здание с боков – чуть шире и длиннее. Изогнутая форма соединяющей здание дуги (с внешней ее стороны находятся офисы, а с внутренней – сплошной коридор) сообщает общей, вполне лапидарной на первый взгляд композиции необычайное богатство ракурсов. Через приземистый геометризованный портик посетитель попадает в главный вестибюль, по сторонам которого располагаются столь любимые Пёльцигом пластично изгибающиеся, широкие лестницы, глухие торцы которых имеют причудливую цветную облицовку. Из вестибюля можно пройти насквозь через остекленную ротонду заднего входа в просторный сад, в планировании и оформлении которого Пёльцигу помогал ландшафтный дизайнер Макс Бромме. За небольшим прудом, окруженным террасами и широкими лестницами, располагается на главной оси всего комплекса небольшая столовая, перед которой падает водяной каскад, венчаемый небольшой скульптурой. Здесь, как и в Доме Радио, Пёльциг использует в интерьерах не только богатую пластику, но и разнообразные отделочные материалы, на сей раз нюансно отличающиеся по цвету, текстуре, фактуре.

Дом Радиовещания в Берлине. Интерьер. 1928-1931

Сложная система стенных и потолочных светильников в буквальном смысле слова «высвечивает» особенности их орнамента и специфику поверхностей: блестящих, матовых, шероховатых. В оформлении как экстерьеров, так и интерьеров Пёльциг использовал натуральный и искусственный камень, стекло и металл, керамическую плитку и дерево, добиваясь особого звучания каждого из них и идя в этом смысле наперекор аскетичной функционалистской моде.

Особый путь Ханса Пёльцига

Стоит напомнить, что качество во всех его проявлениях было одной из центральных категорий довоенного Веркбунда. Совершенству проекта отводилась ничуть не более значимая роль, чем характеристикам используемых материалов и достоинствам их обработки. Функционалисты, отчасти в силу необходимости спешить и экономить, отчасти же в силу завышенных представлений о самодостаточности новых художественных принципов, задались дерзкой целью создавать образцовые произведения архитектуры, используя почти исключительно новые, часто некачественные материалы. Эта позиция с течением времени обнаружила свою уязвимость. Не в последнюю очередь из-за нее немецкие рационалисты потерпели поражение в том публичном споре с традиционалистами, который разгорелся в конце 1920-х. На стороне последних оказался и Ханс Пёльциг. В 1929 году он вышел из неформального союза рационалистов «Кольцо» (Der Ring), став членом объединения «Блок», во главе которого стоял одиозный ретроград П. Шульце-Наумбург. «Новая вещественность таит в себе столько фальшивой романтики и в конечном итоге беспредметности, сколько обычно бывает в периоды, когда люди дают себя одурманить лозунгам»³⁸, – писал Пёльциг в эти годы. И еще: «…чисто экономический расчет никогда не приведет к успеху, если пренебречь в нем человеческим

фактором. Техник может быть специалистом, архитектор – никогда, или он не понимает смысла своей профессии. <…> Строить – значит прежде всего быть человеком. Строительство не переносит ни излишнего эстетизма, ни излишней специализированности»³⁹.

То, что Пёльциг в публичном споре жестко критиковал модернистов, не облегчило его жизни после прихода к власти нацистов: в 1936 году, отчаявшись найти работу и понимание на родине, он решил эмигрировать в Турцию, но скоропостижно скончался перед самым отъездом. Причины неуспеха Пёльцига в Третьем рейхе коренились не только в том, что он вызвал у поборников теории «крови и почвы» подозрения в «неарийском» происхождении (в метрике архитектора в графе «отец» стоял прочерк). Глубоко индивидуальный подход Пёльцига к творчеству не позволял ему «раствориться без остатка» ни в одном художественном направлении, независимо от того, шла ли речь о «левом рационализме» или «правом традиционализме».