Читаем Человек в искусстве экспрессионизма полностью

Стремясь понять причины, так изменившие в лучшую сторону его душевное состояние, Я. Ивашкевич в своем «Петербурге», цитирует слова Станислава Ноаковского, учившегося в те годы в Академии художеств: «Художественный мир России был миром большого стиля, я считаю, мое счастье, что я ощутил этот размах, не наш масштаб. Петербург, Москва, вся Россия, сказочно многоцветная и интересная, сыграла в моей жизни художника громадную роль»24. «Мне кажется, – отмечает и Ивашкевич, – масштабность, столь отличная от галицийской имперской скудности (Краков, где Виткаций учился в Академии художеств, и Закопане находились в Галиции, после разделов ставшей частью Австро-Венгерской империи. – Л. Тд, так потрясла психику Виткация. Фантастика этой культуры, которая вызывала восхищение даже <…> у ограниченных людей, выпрямила Станислава Игнация. Он ощутил себя художником, ощутил свой артистизм как нечто, отличающее его от закопанской толпы. Почувствовал себя другим человеком»25. Благодаря питерской родне, а после и собственным связям, Виткаций смог войти и в художественные круги, в том числе театральные. Тем более что здесь существовало «Общество любителей польской сцены», которое опекал, в частности, предприниматель Леон Рейнель, друг Виткация, сюда доходили и издававшиеся в Москве газеты «Польское эхо», «Газета польска», выходил «Петербургский журнал», – орган польских общин в империи. Виткаций даже принял участие в Выставке польских художников, состоявшейся в мае 1918 года в Аничковом дворце. Занятия в офицерской школе не препятствовали творчеству, он писал портреты своих знакомых, штатских и военных, и странные, фантастические композиции, в том числе на астрономические сюжеты.

По свидетельству современников, будущий офицер много читал. Скорее всего, те черты декадентства, а точнее – соприкосновения с русским символизмом (А. Белым в первую очередь), которые прослеживаются в творчестве Виткация, пришли из художественной среды. Но она же, увы, способствовала и увлечению наркотиками, которыми Виткаций стремился заглушить тяжелое состояние, довольно быстро сменившее его первоначальное воодушевление.

События войны и революции тесно сплелись в судьбе Виткация, но до сих пор их влияние не установлено во всех деталях, тем более что сам он крайне скупо говорил о своем «русском периоде», что касается и эпизодов, связанных со службой в армии. Этим событиям посвящены тщательные исследования, прежде всего Я. Деглера, (Degler J.), А. Мициньской, (Miciňska А.), К. Дубиньского (Dubinski К.) и др. Мы опираемся также на отечественные труды, прежде всего Н. Якубовой, дополняющей польские исследования ранее недоступными архивными материалами26.

Виткаций по своему душевному складу не был «человеком войны», к тому же он не получил полноценной профессиональной подготовки. Война к тому времени вступила в свою последнюю фазу. Генерал Ян Яцына с горечью писал в своих «Воспоминаниях»: «Человеческие утраты / были/ огромны, уже в первом периоде войны встречались полки, в которых по нескольку раз менялся весь состав, боевые офицеры в большинстве гибли или возвращались, покрытые ранами. <…> Недостаток боевых офицеров сильно ощущался, поэтому были открыты школы прапорщиков, где обучали как попало, лишь бы скорее (трехмесячные курсы), а необходимый для поступления уровень знаний сокращали до минимума»27. Прошедший именно такой ускоренный курс Виткаций мало был подготовлен к военному кошмару, однако, оказавшись на фронте, исполнил свой долг.

Судя по опубликованным архивным данным, окончив 1 мая 1915 года сокращенный курс обучения в Павловском офицерском училище в чине подпоручика, он получил назначение в элитный Лейб-Гвардейский Павловский полк и был отправлен на фронт, в запасной пехотный батальон командиром четвертой роты. Его боевое крещение состоялось 17 июля в тяжелом, кровопролитном сражении под Витонежем, в Западной Украине. В этом бою русские войска были атакованы частями австрийской армии, в рядах которых были и польские легионеры, что Виткаций особенно остро переживал, тем более что его отец, будучи близким знакомым Пилсудского, поддерживал именно их. Это первое сражение стало и последним в военной карьере Виткация: он получил сильную контузию при взрыве тяжелого снаряда и был переправлен в лазарет, «учрежденный для раненых дамами Лейб-Гвардии Павловского полка», где пробыл до 11 сентября 1916 года. По поводу места его нахождения во время предшествовавших дней историки ведут споры, и, по нашему мнению, наиболее близок к истине К. Дубиньский, считающий что Виткаций после контузии мог находиться некоторое время в тяжелом шоке – ведь этот кровопролитный бой был его первым настоящим соприкосновением с реальностью войны, до этого он оставался в резервном отряде. Впрочем, если помнить об обилии раненых после тяжелого поражения и условиях эвакуации с поля боя, здесь возможна была и чистая случайность при оформлении раненых.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е
100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е

Есть ли смысл в понятии «современное искусство Петербурга»? Ведь и само современное искусство с каждым десятилетием сдается в музей, и место его действия не бывает неизменным. Между тем петербургский текст растет не одно столетие, а следовательно, город является месторождением мысли в событиях искусства. Ось книги Екатерины Андреевой прочерчена через те события искусства, которые взаимосвязаны задачей разведки и транспортировки в будущее образов, страхующих жизнь от энтропии. Она проходит через пласты авангарда 1910‐х, нонконформизма 1940–1980‐х, искусства новой реальности 1990–2010‐х, пересекая личные истории Михаила Матюшина, Александра Арефьева, Евгения Михнова, Константина Симуна, Тимура Новикова, других художников-мыслителей, которые преображают жизнь в непрестанном «оформлении себя», в пересоздании космоса. Сюжет этой книги, составленной из статей 1990–2010‐х годов, – это взаимодействие петербургских топоса и логоса в турбулентной истории Новейшего времени. Екатерина Андреева – кандидат искусствоведения, доктор философских наук, историк искусства и куратор, ведущий научный сотрудник Отдела новейших течений Государственного Русского музея.

Екатерина Алексеевна Андреева

Искусствоведение
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Истина в кино
Истина в кино

Новая книга Егора Холмогорова посвящена современному российскому и зарубежному кино. Ее без преувеличения можно назвать гидом по лабиринтам сюжетных хитросплетений и сценическому мастерству многих нашумевших фильмов последних лет: от отечественных «Викинга» и «Матильды» до зарубежных «Игры престолов» и «Темной башни». Если представить, что кто-то долгое время провел в летаргическом сне, и теперь, очнувшись, мечтает познакомиться с новинками кинематографа, то лучшей книги для этого не найти. Да и те, кто не спал, с удовольствием освежат свою память, ведь количество фильмов, к которым обращается книга — более семи десятков.Но при этом автор выходит далеко за пределы сферы киноискусства, то погружаясь в глубины истории кино и просто истории — как русской, так и зарубежной, то взлетая мыслью к высотам международной политики, вплетая в единую канву своих рассуждений шпионские сериалы и убийство Скрипаля, гражданскую войну Севера и Юга США и противостояние Трампа и Клинтон, отмечая в российском и западном кинематографе новые веяния и старые язвы.Кино под пером Егора Холмогорова перестает быть иллюзионом и становится ключом к пониманию настоящего, прошлого и будущего.

Егор Станиславович Холмогоров

Искусствоведение
12 Жизнеописаний
12 Жизнеописаний

Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев ваятелей и зодчих. Редакция и вступительная статья А. Дживелегова, А. Эфроса Книга, с которой начинаются изучение истории искусства и художественная критика, написана итальянским живописцем и архитектором XVI века Джорджо Вазари (1511-1574). По содержанию и по форме она давно стала классической. В настоящее издание вошли 12 биографий, посвященные корифеям итальянского искусства. Джотто, Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Тициан, Микеланджело – вот некоторые из художников, чье творчество привлекло внимание писателя. Первое издание на русском языке (М; Л.: Academia) вышло в 1933 году. Для специалистов и всех, кто интересуется историей искусства.  

Джорджо Вазари

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Искусствоведение / Культурология / Европейская старинная литература / Образование и наука / Документальное / Древние книги