Читаем Человек в искусстве экспрессионизма полностью

В романе отразился его бурно протекавший роман с известной актрисой Иреной Сольской. Еще более драматично складывались отношения с невестой, Ядвигой Янчевской, завершившиеся ее самоубийством в 1914 году, что привело молодого писателя к глубочайшему душевному кризису. Попыткой (правда, не слишком успешной) преодолеть депрессию стало путешествие: друг еще с лицейских времен, ставший к тому времени известным этнографом, Бронислав Малиновский предложил Виткацию должность рисовальщика и фотографа в своей экспедиции и увез его в Новую Зеландию, на Цейлон и в Австралию. Здесь и узнал Виткаций о начале войны, ставшей Первой мировой. Будучи российским подданным, он решил вернуться в Россию и вступить в армию, считая, что таким путем сможет служить Польше; он был уверен, что славянин не должен воевать на стороне немцев (как это пришлось делать полякам из той части Польши, которая после разделов входила в состав Австро-Венгрии). Долгим и трудным путем Виткаций добрался до России и в октябре 1914 года появился в Петербурге, ставшем Петроградом.

* * *

С конца XXIII века и до начала Первой мировой войны в Петербурге жило и трудилось до четверти миллиона поляков, создавших свою национальную общину. Причем, как утверждает Я. Тазбир, даже в периоды национальных катастроф здесь складывались большие и удачные карьеры: поляки чаще всего бывали юристами, инженерами, врачами, предпринимателями16. Нередко они становились и преподавателями в различных учебных заведениях: так, профессором Университета и деканом историко-филологического факультета был многие годы известный лингвист Я. Н. Бодуэн де Куртене, из школы которого вышли многие русские лингвисты и литераторы – Л. Щерба, В. Виноградов, В. Б. Шкловский, А. А. Блок и др.17 Курс обучения в Петербургской Академии художеств прошли Г. Семирадский, Ф. Рущиц, С. Ноаковский, К. Кжижановский. В Николаевской Инженерной академии и училище при ней многие поляки получали высшее военное образование (среди них был Владислав Стшеминьский)18.

Служили поляки и в армии, причем достигали нередко высоких чинов; ко времени приезда Виткация в Петроград в генералитет российской армии входил Ян (Иван Александрович в русской транскрипции) Яцына, который и помог молодому соотечественнику поступить в элитный Лейб-Гвардии Павловский полк, что, по словам самого Виткация, было «чертовски трудно», поскольку у него не было нужных документов. В гвардию же он, по собственным словам, вступил для того, чтобы перед отправкой на фронт побывать в Петербурге у своих родственников19.

Виткевичи давно укоренились в Петербурге. Больше того – одна из старых петербургских легенд, сохранившаяся до сих пор, была связана с членом их рода, а именно с Яном Проспером Виткевичем (1808–1839), приходившимся Виткацию двоюродным дедом. Судьба его была воистину фантастической, и ей следует посвятить несколько слов, тем более что отечественные исследователи редко ее затрагивают. Между тем история Яна Проспера была хорошо известна Виткацию и не могла не найти отклика в его душе.

Оказавшийся в 1824 году в России совсем юным в качестве политического ссыльного в результате репрессий в Вильне, завершивших «дело филоматов», затронувшее также Адама Мицкевича, Ян Проспер был направлен рядовым в пятый батальон Оренбургского корпуса Орской крепости – «навечно, без права выслуги, с лишением дворянства». Однако выдающиеся способности к языкам и интерес к этнографии изменили его судьбу. Виткевич, ко времени ареста уже хорошо знавший французский, немецкий и английский языки, самоучкой овладел персидским (фарси) и местными казахским, киргизским и чагатайским языками, что было отмечено его начальством: молодой ссыльный был назначен проводником и переводчиком к известному ученому и путешественнику Александру Гумбольдту, посетившему эти области России в 1829 году. Гумбольдт, высоко оценивший знания и способности юноши, горячо ходатайствовал за него перед губернатором Оренбурга и высоким петербургским начальством, что помогло Виткевичу в 1830 году получить чин унтер-офицера. Тогда же он обратил на себя внимание Оренбургской пограничной комиссии, негласно занимавшейся разведывательной деятельностью; сюда он и был переведен в 1831 году.

В последующие десять лет Виткевич выполнял целый ряд разведывательно-дипломатических поручений в киргиз-кайсацких степях, участвовал в военных действиях, сумел переодетым проникнуть с торговым караваном в Бухару, где отстаивал интересы русских торговцев и собирал информацию, касающуюся британских интересов в Средней Азии. В 1836–1837 годах он сопровождал в Петербург посланника афганского эмира Дост Мухамед шаха и служил переводчиком при тайных правительственных переговорах. Одновременно молодой офицер сохранил интерес к истории и этнографии: «Записки о Бухарском ханстве», составленные по рассказам Яна Проспера его оренбургским другом, известным лексикологом В. И. Далем (кстати, тоже бывшим ссыльным), сделали талантливого поляка одним из первых российских востоковедов.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е
100 лет современного искусства Петербурга. 1910 – 2010-е

Есть ли смысл в понятии «современное искусство Петербурга»? Ведь и само современное искусство с каждым десятилетием сдается в музей, и место его действия не бывает неизменным. Между тем петербургский текст растет не одно столетие, а следовательно, город является месторождением мысли в событиях искусства. Ось книги Екатерины Андреевой прочерчена через те события искусства, которые взаимосвязаны задачей разведки и транспортировки в будущее образов, страхующих жизнь от энтропии. Она проходит через пласты авангарда 1910‐х, нонконформизма 1940–1980‐х, искусства новой реальности 1990–2010‐х, пересекая личные истории Михаила Матюшина, Александра Арефьева, Евгения Михнова, Константина Симуна, Тимура Новикова, других художников-мыслителей, которые преображают жизнь в непрестанном «оформлении себя», в пересоздании космоса. Сюжет этой книги, составленной из статей 1990–2010‐х годов, – это взаимодействие петербургских топоса и логоса в турбулентной истории Новейшего времени. Екатерина Андреева – кандидат искусствоведения, доктор философских наук, историк искусства и куратор, ведущий научный сотрудник Отдела новейших течений Государственного Русского музея.

Екатерина Алексеевна Андреева

Искусствоведение
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее
99 глупых вопросов об искусстве и еще один, которые иногда задают экскурсоводу в художественном музее

Все мы в разной степени что-то знаем об искусстве, что-то слышали, что-то случайно заметили, а в чем-то глубоко убеждены с самого детства. Когда мы приходим в музей, то посредником между нами и искусством становится экскурсовод. Именно он может ответить здесь и сейчас на интересующий нас вопрос. Но иногда по той или иной причине ему не удается это сделать, да и не всегда мы решаемся о чем-то спросить.Алина Никонова – искусствовед и блогер – отвечает на вопросы, которые вы не решались задать:– почему Пикассо писал такие странные картины и что в них гениального?– как отличить хорошую картину от плохой?– сколько стоит все то, что находится в музеях?– есть ли в древнеегипетском искусстве что-то мистическое?– почему некоторые картины подвергаются нападению сумасшедших?– как понимать картины Сальвадора Дали, если они такие необычные?

Алина Викторовна Никонова , Алина Никонова

Искусствоведение / Прочее / Изобразительное искусство, фотография
Истина в кино
Истина в кино

Новая книга Егора Холмогорова посвящена современному российскому и зарубежному кино. Ее без преувеличения можно назвать гидом по лабиринтам сюжетных хитросплетений и сценическому мастерству многих нашумевших фильмов последних лет: от отечественных «Викинга» и «Матильды» до зарубежных «Игры престолов» и «Темной башни». Если представить, что кто-то долгое время провел в летаргическом сне, и теперь, очнувшись, мечтает познакомиться с новинками кинематографа, то лучшей книги для этого не найти. Да и те, кто не спал, с удовольствием освежат свою память, ведь количество фильмов, к которым обращается книга — более семи десятков.Но при этом автор выходит далеко за пределы сферы киноискусства, то погружаясь в глубины истории кино и просто истории — как русской, так и зарубежной, то взлетая мыслью к высотам международной политики, вплетая в единую канву своих рассуждений шпионские сериалы и убийство Скрипаля, гражданскую войну Севера и Юга США и противостояние Трампа и Клинтон, отмечая в российском и западном кинематографе новые веяния и старые язвы.Кино под пером Егора Холмогорова перестает быть иллюзионом и становится ключом к пониманию настоящего, прошлого и будущего.

Егор Станиславович Холмогоров

Искусствоведение
12 Жизнеописаний
12 Жизнеописаний

Жизнеописания наиболее знаменитых живописцев ваятелей и зодчих. Редакция и вступительная статья А. Дживелегова, А. Эфроса Книга, с которой начинаются изучение истории искусства и художественная критика, написана итальянским живописцем и архитектором XVI века Джорджо Вазари (1511-1574). По содержанию и по форме она давно стала классической. В настоящее издание вошли 12 биографий, посвященные корифеям итальянского искусства. Джотто, Боттичелли, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Тициан, Микеланджело – вот некоторые из художников, чье творчество привлекло внимание писателя. Первое издание на русском языке (М; Л.: Academia) вышло в 1933 году. Для специалистов и всех, кто интересуется историей искусства.  

Джорджо Вазари

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / Искусствоведение / Культурология / Европейская старинная литература / Образование и наука / Документальное / Древние книги