Астора

– А про промышленное садоводство вы как будто не слышали? – язвительно напомнил я. – Про однолетние плодовые культуры ничего не знаете, да?

Губы у Нецветаева задрожали.

– Я же как лучше! – сказал он, и глаза за мощными линзами очков подозрительно заблестели. – Чтоб Город в цветущих аллеях! Яблоки-апельсины, урожайность – да разве это главное?! А красота? А вечная жизнь и сила земли? Я надеялся, хоть вы меня понимаете и поддерживаете…

Профессор ушел, держась за стены. Ну вот, победил я его. Больше не станет валить на командиров свою работу. И что теперь с этой победой делать? Противное оно какое-то на вкус, это светлое будущее! Хоть бы Смирнов нашел, кому переадресовать овощной конвейер! Рудник нанес лишь первый удар, а у нас уже проблемы. Не берет Сортировочная нашу продукцию, хотя раньше все шло нарасхват. Затоварились, говорят. Ну, и мы затовариваемся соответственно. Зелень – продукт нежный. А у нас его хранить негде. Хранение в Городе не предусмотрено. И это правильно: зелень тогда полезна, когда с грядок прямо на стол. Да только если пятерка Смирнова вернется без договоров, урожай придется выкинуть на свалку. А свалки у нас тоже нет – безотходное производство в действии!

В тяжких раздумьях я и не заметил, как вышел в зеленую зону. И тут меня окликнули. Да не как обычно, а по имени-отчеству. А я их уже забывать стал, потому что среди командиров я Дед, а среди прочих не бываю.

Она стояла на гранитном валуне и внимательно глядела на меня, пряча за серьезностью смешинки в глазах. Александра Кузьмина. Саша. В чем-то розово-белом, полупрозрачном. Изящные туфельки. Причудливые огромные серьги. Браслеты. При своем немалом росте и соответственном весе сейчас она выглядела невесомой и… беззащитной?

– Здравствуй, Саша, – пробормотал я. – Удивительно выглядишь. Я что-то пропустил? Сегодня праздник?

– Вы, как всегда, весь в работе, – с непонятным чувством отметила она. – Не праздник. Вот… захотелось вас увидеть.

Легкие туфельки коснулись травы. Саша оказалась рядом, глядя все с тем же непонятным чувством. Я вопросительно уставился на нее. Для этого пришлось ощутимо откинуть голову и приподняться на цыпочки. Она молчала. И как-то так получилось, что ее ладошка оказалась в моей. И пошли мы непонятно куда, впервые с того дня, когда я одел командирскую форму. Ах да, форма же!

– Саша, а что с твоей формой?!

– Отдыхает! – улыбнулась она. – Дома в боксе. У меня сегодня выходной. А у вас?

Я не знал, что ответить. Выходной? Теоретически у командиров выходные были, практически же… М-да. Выходной. Да еще не в форме. А… а Саша Кузьмин знает? Стоп. Не мое дело.

Вот так молча мы и шли неведомо куда. Оказывается, это даже неплохо. Искоса я поглядывал на свою спутницу и отводил глаза. Полупрозрачная одежда – к этому надо привыкнуть. Так же, как Саше – к своим новым туфелькам. Ступала она крайне осторожно. Каблук-то высоченный. Меня почему-то обрадовало, что она не комплексует по поводу нашей разницы в росте и не пытается подстроиться под меня. Мне она нравилась именно такой, высокой.

– Сложно ходить, оказывается? – кивнул я на туфли.

Саша хихикнула:

– Каратэ было проще изучать!

Нам сразу стало как-то легко. Мы посмотрели друг на друга уже без стеснения, и она почти решилась что-то мне сказать. Что? Ничего – пришел вызов по командирской связи.

– Дед! – заорал знакомый хамло-дежурный. – Ты же у нас специалист по Нецветаеву? Подхватывай свою старую задницу и дуй в грузовой порт! Там без тебя профессора никто понять не может! И хорош обниматься, старый!.. Я же все вижу!

Я поднял голову. На огромной высоте монтажный кран-паук взгромоздился на парапет крыши, поблескивая на солнце оптикой.

– Спусти крюк, – сказал я. – И разблокируй люк. Я к тебе на минутку загляну.

И он, юный самоуверенный дурак, так и сделал. Пока поднимался, я немного остыл, поэтому избил его расчетливо, без особой злобы, а не покалечил, как собирался поначалу. Потом спустился в грузовой порт, выслушал измотанного Смирнова, издерганного Нецветаева, отправил командира отсыпаться, профессора – ставить опыты, переадресовал зеленый конвейер по новым адресам, и все это на полном автомате, со звенящей тишиной в голове. Потом отыскал Кузьмина.

– Прими отставку, лидер-один корпуса. Я тут… по пункту о разборках внутри корпуса… безусловное отчисление.

Вот так. Вот и кончилась моя командирская жизнь. А куда мне без нее? Никуда.

Кузьмин связался с Гафаровым:

– Женя, я таки выиграл, тебе щелбан! Дмитрий Евгеньевич поставил диспетчера на место – вернее, положил. А я знаю, как? Так что бесконечного терпения не бывает. Ни у кого. Даже у Дмитрия Евгеньевича!

Огромный Кузьмин обратил на меня свои невыразительные свиные глазки.

– Вот чего я не пойму, – сообщил он. – Как вы его положили? Он же… слон!

Да? А я и не обратил внимания. Действительно, он вроде покрупней Кузьмина… а, неважно!