Астора

Накатила тоска, да такая, что пришлось поднять лицо к потолку. Астора, боль моя, моя печаль! Мерцанье струй, журчание ручья… и песня льется в даль, знакомая, ничья… Дыханье знойное степей, молчанье строгое озер… ты – блики дальние огней, ты – тени исполинских гор…

Девочкам явно было не по себе. Что-то они почувствовали, присутствие чего-то огромного, что ли? А я даже не поверил своим чувствам, когда присутствие великой Силы хлынуло теплым дружеским потоком. Хранилище? Из каких далей ты услышало мой призыв?

А потом по темному танцклассу, взвихрив невесомые шелка, закружилась-полетела-запела-засверкала худенькая девочка-асторянка, черные глазищи в пол-лица. Анико-сан, здравствуй!..

Я не планировал являть чудо – но оно оказалось так кстати! Спасибо тебе, моя далекая подружка!

Девочки были потрясены. Я всмотрелся в их лица и понял, что у меня таки появились первые апостолы. Извини, добрый командир Дмитрий Евгеньевич, ты прозевал момент. Но место второго апостола я тебе забронирую!

14

Гафаров, как всегда, занял свой столик у окна. Вообще-то столов хватало, и были они абсолютно равны, как и все в автомат-кафе, но почему-то за каждой пятеркой закрепился свой. Ростки индивидуализма упрямо пробились сквозь сталебетон светлого послезавтра – и это было почему-то приятно.

Чученов устало опустился рядом.

– Мясо ешь, вегетарианец! – посоветовал Женя. – От мяса силы прибавляются. Помрешь ведь на своих салатиках!

– Мне не сила, мне ясная голова нужна, – серьезно отозвался Чученов. – Без диеты не обойтись. А то бы я от шашлыков не отказался бы… А сам-то что грустишь? Меня твоя индейская невозмутимость не обманет!

– Мелочь, – смутился Гафаров. – Шел на работу. Никто не поздоровался. Мелочь… но неприятно.

Они помолчали, управляясь с завтраком. С тем, как жить дальше, пока ясности не наступило. И Кузьмины молчали. И Гробов в столице.

– Слушай, а кто составлял белый список? – вспомнил Гафаров. – Столько дел, некогда выяснить – а любопытно. Я ведь им пользуюсь.

– И я пользуюсь. По инструкции. За время жизни Города по белому списку никто не проходил.

– У меня был один, – возразил Гафаров. – Я потому и спрашиваю.

Чученов мгновенно подобрался, усталости как не бывало. Глядя на него, и Гафаров забеспокоился. Похоже, аналитик пятерки имел какие-то соображения насчет белого списка. И очень серьезные соображения.

– Овсянников Иван Алексеевич, – доложил Гафаров. – Явился недавно на проходную. Всех документов – одна подозрительная бумажка. Я его пропустил, как положено, с полным допуском, вплоть до защищенных помещений Информатория. Гробов в курсе. Никак не прокомментировал.

Володя поразмышлял, обрабатывая информацию по неведомым параметрам. Затем поискал кого-то взглядом.

– Маша! – позвал он. – Подойдешь на минутку?

Гафаров бесстрастно изучил подошедшую женщину. Не командир – сразу огромный и неисправимый минус. А так… при очень немалом росте еще и избыток веса. Тяжелая дама! Хотя и не пожилая еще, скорее наоборот, за наслоениями жира точно не определить. Вполне может оказаться, что за складками и наплывами, под грудами лишнего веса прячется синеглазая белокурая красавица. Куда-то же уходят хризантемы юности?

– Маша, инженер Рудника, – трепетно представил Володя. – Моя лучшая подруга. И терпеть не может командиров.

– А за что вас любить? – резковато откликнулась она.

– Не за что, – согласился Гафаров. – И нас это очень беспокоит.

– А меня – нет.

– Машенька, подеремся в следующий раз, – улыбнулся Володя. – Сейчас мы нуждаемся в квалифицированном совете. Ты же в Городе с самого начала?

– Я вообще с самого начала! – гордо сказала Маша. – Тогда еще и чертежей не было. И командиров тем более.

– Вот! Что такое белый список? Он есть, сколько существует Город, а фамилии все незнакомые.

Мария резко помрачнела.

– Белый список составляла я, – сказала она хмуро. – Там – создатели Города. Ребята из студенческого КБ, еще кое-кто. Кто-то не дожил, кто-то уехал… и тому подобное. Могли бы и сами догадаться. Ну не Гробов же придумал такое великолепие!

Гафаров сразу же зауважал женщину. Славой Гробов не делился ни с кем. И никогда. Командиры поддерживали его позицию из удобства и политических соображений. Чтоб обнародовать список истинных создателей Города, надо было совершить больше, чем подвиг.

Чученов вопросительно глянул на друга. Получил молчаливое согласие и сообщил:

– Маша, недавно в Город прошел некто по белому списку. Овсянников Иван Алексеевич. Он – тоже из создателей Города? Истинный создатель нам бы сейчас не помешал, помочь решить пару проблем…

Женщина неверяще смотрела на командиров. Потом по ее лицу потекли слезы, но она их даже не заметила, погруженная в воспоминания. Гафаров деликатно отвернулся к окну. Может, женщине срочно надо выплакаться? А захочет что-то сказать – Володя ее друг, пусть обращается к нему.