Астора

– Может, я немного резковато, – наконец осилила она нечто, при огромном желании возможное расцениваться как извинение. – Но твоя куртка кого угодно доведет! Что, так уж трудно снять? Подумаешь, симбионт!

Непрошибаемо. Одно радует: темперамент танцовщицы остался при ней, весь без остатка. Я покривился и расстегнул костюм.

– Тебя из кусков, что ли, клеили? – только и пробормотала она.

– Я не могу оставить свою оболочку, – еще раз, как маленькой, объяснил я. – Костюм же меня и лечит. Он меня – а я его…

– Где это тебя так? – сменила она тему разговора.

Ладно, можно считать, что извинения принесены и приняты.

– Голубая Вега, – сообщил я правду. – Гвардия материнской планеты удружила.

– Свои, значит, – странным образом поняла она. – Нетрудно догадаться, где эта Голубая Вега…

Занятно. Я до сих пор и не задумывался о географическом… то есть пространственном, конечно, расположении знакомых миров. Не так уж и важно, по большому-то счету.

– Значит, ты воин, – сказала она. – А у меня что делаешь? Шел бы работать по специальности.

– Воевать любой дурак сумеет, – непочтительно отозвался я. – А я учитель.

Она, к сожалению, поняла по-своему. Искалечил ее наш уродливый мир.

– На моих девчонок не прицеливайся! Этих я и сама научу, без всяких учителей!

Тогда, в память о чудесной танцовщице своей юности, я выдал ей все, что думал о ее умении учить. Она поначалу не отставала, но я орал громче. Сцена вышла впечатляющая – Ленка-дылда исчезла из-под двери от греха подальше.

– Учи, – сказал я ей на прощание. – И хорошенько учи! Учи так, чтоб твоих девочек носили на руках толпы восторженных почитателей искусства! А я им помогу, чтоб у них хватило сил на подвиг.

В пять утра мы жизнерадостной толпой отправились в танцкласс. Лена гордо шла со мной под руку, что при ее росте было непросто. Группа несколько увеличилась в составе, и среди новичков я сразу выделил миниатюрную изящную женщину. Вот она-то была прирожденной танцовщицей!

Танцкласс был освещен. Гремела музыка, и в зеркальных стенах отражалось и множилось чудо из чудес: Лилия Сагитова танцевала свою знаменитую «Каравеллу». Над паркетом вновь летала страстная девочка Лиля, море обаяния и веселья…

– Ого! – прокомментировала Ленка-дылда.

– Вот теперь я точно уверен, что поклонники будут носить вас на руках, – пробормотал я. – И очень скоро!

16

Он меня все-таки поймал. Для этого профессор Нецветаев должен был подслушать разговоры командиров по закрытой связи. Как минимум.

Бородка долговязого профессора истерически подрагивала. Это он так настраивался на конструктивный диалог, надо полагать.

– Что творят ваши командиры! – обвиняющее возопил профессор. – Овощи не отгружены! Зеленные стоят в накопителях! Вы понимаете, что это такое?! Не понимаете? Так я вам скажу прямо – это сознательное разрушение биоструктур Города!

Я задумчиво изучал профессора и молчал. В своей прошлой и изрядно подзабытой жизни я бы попытался оправдываться и спорить. К счастью, зверское обучение у капитана Раскина выбило напрочь мою наивную болтливость.

Профессор осекся. Вид у меня, что ли, неласковый? А с чего бы ему быть другим?

– Командирский корпус раньше не опускался до подобной халатности, – тихо закончил профессор.

– Командиры как раз сейчас заняты этим вопросом, – решил я проинформировать профессора. – Думаю, в ближайшее время все наладится.

– А чего налаживать-то? – оживившись, завопил профессор. – Чего там налаживать-то? Загрузить в вагоны и немедленно отправить на Сортировочную! Миллионный город проглотит нашу зелень, не заметив, это же и кретину должно быть понятно!..

Я встал из-за монитора наблюдения, переместил профессора за дверь, выслушал злобное «руки уберите!» и защелкнул мембрану своего кабинета.

– Идите и отправьте! – посоветовал я. – В вагоны и на Сортировочную. Вы же у нас не кретин.

– И отправлю!

– Дерзайте. Только по старой дружбе поделюсь сведениями: не берет больше Сортировочная ваши огурцы. Надоели они там всем хуже горькой редьки. Редьку, кстати, тоже не берут – по той же причине.

То ли устал я за последнее дежурство, то ли наглое нахлебничество профессора вконец надоело, но выдал я ему напоследок все, о чем надумалось за командирскую службу по поводу депрессивных горожан, которым разве что слюни не подтираем. Ни в эпитетах, ни в громкости я себя не ограничивал. Профессор сник.

– Да, я обязан сам отрабатывать зеленый конвейер, – пробормотал он. – Я же не спорю. Я понимаю, командиры помогают мне из преданности делу Города. А как тогда ставить опыты? Как вести научную работу? Я же не смогу все сразу, ну не железный же я…

– Ведите свою работу! – отрезал я. – Только правильно ведите! Чтоб продукцию ваших зимних садов можно было реализовать везде и без проблем! Чтоб на нее спрос был! Вернется Смирнов из Сортировочной, скажу, чтоб отдал вам вашу редьку. Где хотите, там и продавайте. Все шестьдесят тонн!

– Молодой человек! – прошептал Нецветаев и страшно побледнел. – Сады растут десятки лет! Вы…