Андрей Сахаров

Он тогда не знал, что оргвыводы все-таки были сделаны. Докладную записку «о состоянии работы с кадрами» подписал некий «ст. инженер-инспектор»: «Рядом ведущих отделов сектора руководят аполитичные беспартийные сотрудники, часто недостаточно проверенные и не внушающие политического доверия, так, например, заведующим одной из основных ведущих лабораторий работает кандидат физико-математических наук Альтшулер Лев Владимирович, беспартийный, который не может правильно воспитывать коллектив отдела, так как сам по натуре не только аполитичен, но в ряде случаев прямо выступает против отдельных мероприятий партии и правительства. Во время беседы тов. Альтшулер заявил о своем несогласии с политикой партии в вопросах биологии… Такие же настроения во время личной беседы высказал зав. лабораторией теоретического отдела кандидат физико-математических наук тов. Сахаров Андрей Дмитриевич (беспартийный). Доказывая правильность своего мнения, Сахаров заявил, что академик Лысенко, выступая на сессии, использовал авторитет ЦК ВКП(б) и заставил принять сессию подготовленное решение, не заслушав даже мнения менделистов-морганистов… Если учесть, что непосредственный руководитель лаборатории Сахарова чл. — кор. АН СССР Тамм Игорь Евгеньевич в прошлом примыкал к меньшевикам и в настоящее время беспартийный, можно прийти к выводу, что у руководства ряда основных научных отделов стоят люди, которым нельзя доверять воспитание людей и тем более приходящей из институтов молодежи»¹⁰⁵.

Соответственно, инженер-инспектор пришел к оргвыводу, что указанные лица, «не внушающие политического доверия, выступающие против марксистско-ленинских основ советской науки, должны быть отстранены от руководства научными коллективами», и выявил им на замену «целый ряд способных, перспективных, оправдавших себя работников-коммунистов». Если бы руководители Проекта приняли этот оргвывод к действию, то… вместо биографии Сахарова пришлось бы писать что-то совсем другое.

Интереснее, однако, подумать над тем, что, собственно, означала безрассудная правдивость ответов Сахарова и Альтшулера на вопросы инспекторов. Во-первых, то, что отвечавшие

не были «внутренними эмигрантами», которые бы ответили «как надо» или уклончиво. А во-вторых, и в самых главных, так проявилась свободная самостоятельность их мышления, которая и делала их незаменимыми исследователями. И это понимали руководители Проекта, заинтересованные в результате гораздо больше, чем в партийности и «политической сознательности» научных кадров.

«Несознательность» вовсе не означала автоматическое неприятие всего происходящего вокруг. Даже Ландау, безжалостно оценивавший политику партии, мог в некоторых случаях соглашаться с ней. В июле 1956-го завязались два международных кризиса, в которых принял участие Советский Союз и к которым Ландау отнесся совершенно по-разному: в одном случае — «в ногу» с правительством, в другом — совершенно против. Кризис вокруг национализации Египтом Суэцкого канала привел к вторжению в Египет войск Израиля, а спустя неделю Англии и Франции. А в Венгрии народное недовольство переросло в восстание и завершилось провозглашением многопартийной системы. Высказывания Ландау по этим поводам, подслушанные КГБ, звучали так: «Насколько египтяне вызывают восхищение, настолько израильтяне являются гнусными, подлыми холуями. Все мое сочувствие на стороне египтян полностью… Израильтяне меня возмущают. Я, как безродный космополит, питаю к ним полнейшее отвращение». И тут же: «Венгерская революция — это значит практически весь венгерский народ, восставший против своих поработителей… Наши в крови буквально по пояс. То, что сделали венгры, это считаю величайшим достижением»¹⁰⁶.