Али-баба и тридцать девять плюс один разбойников

Узкие двери в правой стене залы распахнулись, и в них ввалились двое стражников, каких Максиму доводилось видеть разве что в кино про Восток: шаровары, кованные кольчуги, островерхие шлемы, кривые сабли в руках и круглые щиты. А рожи!.. Какие зверские у них рожи! Это вам не доблестная охрана современных российских тюрем — те разве что напинать по ребрам могут. В крайнем случае. Эти же, судя по горящим неуемной жаждой крови глазам, не задумываясь, изрубят в один миг на отбивные.

Максим начал медленно отступать к окну. Стражники, сориентировавшись и поводя саблями из стороны в сторону, пошли на него.

— Эй, ребята, вы чего? — Максим в примиряющем жесте выставил перед собой ладони. — Давайте все решим спокойно. Вы слышите?

Стражники, однако, судя по их лицам, не питали склонности к пустым разговорам, продолжая медленно наступать.

— Я не вор! Я здесь вообще случайно! Да что же это такое?! — продолжал неумело оправдываться Максим, и вдруг почувствовал, что отступать больше некуда. Его спина уперлась в стену меж двух окон. — Ну ладно, чего вы? Я же совсем ничего не сделал! — захныкал он, затравленно озираясь в поисках пути к спасению и не находя его.

— Чего вы медлите? — недовольно прикрикнул на стражников Мансур, которому уже порядком надоело ждать. — Зарубите и выкиньте его отсюда!

— А может, просто выкинете, а? — наивно спросил Максим.

— Вот еще! — фыркнул Мансур в пиалу.

Стражники, не сговариваясь, замахнулись саблями, тускло блеснувшими в свете восходящей луны. Максим, вскрикнув, распластался на полу и прикрыл голову руками, будто это могло его спасти. Сабли с противным скрежетом прошлись по стене у него над головой, выбив из камня снопы искр.

— Вы мне попортите стену, ослы! — недовольно вскричал Мансур. Стражники тут же застыли в нерешительности. — Да чего вы ждете, остолопы? — Мансур запустил в них пиалой. Та разбилась о щит ближайшего из стражников и разлетелась тонкими осколками фарфора. — Он уходит! Чего вы стоите!

Максим, опомнившись, ужом прошмыгнул меж ног охранников, вскочил на ноги и заметался по зале, насилу увертываясь от ударов острых сабель, преследующих его двух здоровенных стражников.

— Держи его! Руби! — неистовствовал Мансур, швыряясь подушками и посудой. — Да вот он! Куда вы, смотрите, ишаки? Сзади! Теперь там! Да быстрей же! О, Аллах, да что же вы за идиоты такие?..

Максим, в третий раз пробегая возле дастархана, поскользнулся на остатках рассыпанного по полу плова и растянулся на распотрошенных подушках.

— Ай! — испуганно вскрикнул Мансур, вжимаясь в стену, а Черный Кади наконец проявил интерес к происходящему и потянул свою саблю из богато инкрустированных ножен.

И тут Максим почувствовал в руке удобную рукоятку. Оказалось, что по чистой случайности его рука нащупала острый длинный кинжал, оброненный кем-то. Максим зарычал и, оскальзываясь, вскочил с пола.

— А-а-а! Всех порешу, гады! — завопил он, поудобнее перехватывая кинжал и вставая в боевую стойку. Глаза его налились кровью, на губах выступила пена. — Не подходи! А-а-а!

Ему в голову ударила горячая волна, и, продолжая кричать, Максим принялся полосовать себя туповатым лезвием, больше пригодным для разрезания яблока или дыни, по руке. Из небольших порезов показалась кровь.

— Убью! Не подходи!..

От нелепости происходящего сердце дрогнуло не только у попятившихся стражников, но и у навидавшегося всякой жестокости Черного Кади. Убить — это одно, но чтобы так кто-то истязал себя самого!..

— Этот человек одержим шайтаном! — изрядно побледнев, Черный Кади подвинулся в сторонку, уже не помышляя о нападении, а лишь пытаясь отгородиться длинным лезвием сабли от ненормального. — Мне кажется, его лучше отпустить.

— Да-да, пусть идет! — поспешно согласился с ним Мансур. — Отпустите его! — крикнул он стражникам. — Иди с миром, добрый человек, мы ошиблись!

— Ну уж дудки! — яростно шмыгнув носом, повернулся к нему Максим. — Теперь все, хана вам!

— Ой, ей, не надо хана! Возьми деньги, — крикнул ему окончательно перетрусивший Мансур, выхватывая из-под подушки кошель и бросая его под ноги вышедшего из себя Максима. — Все, все возьми! Вот, тут деньги, много денег!

— Деньги?! — оскорблено взревел Максим. — Ах ты, жлоб! Сначала напустил на меня своих головорезов, а теперь хрусты суешь? — продолжал наступать на него Максим. — Ненавижу, падла! Всех вас ненавижу! А-а-а! — Максим опять принялся неистово полосовать себя кинжалом по руке. — Да что ж он тупой-то такой!

— Прости, о юноша, но я им ногти чищу! — охотно пояснил Мансур трясущимися от охватившего его ужаса губами.

— Что?! — подпрыгнул на месте Максим. — Ах ты, фраер дешевый! Так ты меня решил наградить заражением крови? Ну, звездец тебе! А-а-а! — Максим затрясся всем телом в припадке ярости.

— А-а-а! — вторил ему Главный сборщик налогов, закрываясь руками. — Стража, уберите от меня этого умалишенного!