Читаем Зигфрид полностью

Когда Нанстр стал звать на помощь, все пастухи проснулись и увидели, что происходит. Они тут же схватили пылающие поленья и стали наносить змею удары, пытаясь убить его. Но, несмотря на удары горящими поленьями, змей продолжал заглатывать Нанстра. В это время появился Зигфрид и коснулся змея своим мечом работы кузнеца Регина. От прикосновения меча Зигфрида змей сбросил свое змеиное тело и предстал перед ними в образе прекраснейшего короля. Звали его Атли-Аттованд. Он был так красив, что казался достойным поклонения. Блеск и свечение исходили от его тела. Шею украшало ожерелье. Он выразил свое почтение Зигфриду и встал перед ним в позе глубочайшего смирения. Тогда Зигфрид спросил короля Аттованда-Атли:

— Ты, по всей видимости, прекрасный король? Как случилось, что ты совершил такой отвратительный грех, что стал носить тело змея?

Тогда Аттованд взялся рассказывать свою историю.

— О, дорогой Зигфрид, — сказал он, — я действительно был королем и я был известен на весь северный край своей красотой. Поскольку я был необычайно красив и богат, я мог позволить себе много путешествовать. В одно из путешествий я встретил великого мудреца по имени Ангира. Он был очень уродлив, походил на карлика-горбуна, и я, гордый своей красотой, посмеялся над ним.

Из-за этого греховного поступка великий мудрец проклял меня, и я превратился в змея.

Гордясь исключительной красотой своего тела, я посмеялся над безобразными чертами великого мудреца Ангиры! Теперь, однако, я считаю, что это проклятье мудреца вовсе не было проклятьем. Это было величайшее благословение. Если бы он не проклял меня, я бы не получил тело змея, и не смог бы теперь очиститься.

Мой дорогой Зигфрид, поскольку теперь, как я думаю, я очистился от всех грехов, то прошу твоего благословения и позволения возвратиться к себе во дворец!

Так король Атли-Аттованд получил позволение Зигфрида, сына короля Зигмунда, вернуться к себе во дворец. Только равный равного может освободить от заклятия. Эту истину знали все в северной земле. После этого случая, одной чудесной ночью Зигфрид и Аттованд, оба непостижимо могущественные, отправились в лес. Их сопровождали девушки, они наслаждались обществом друг друга. Юные девушки были нарядно одеты и украшены. Луна сияла в небе, окруженная сверкающими звездами. Дул легкий ветерок, несущий аромат цветов. В этой обстановке Зигфрид и Атли-Аттованд стали петь благозвучные песни.

Тихо начал свою песню Зигфрид:

Перейти на страницу:

Все книги серии Мифы

Львиный мед. Повесть о Самсоне
Львиный мед. Повесть о Самсоне

Выдающийся израильский романист Давид Гроссман раскрывает сюжет о библейском герое Самсоне с неожиданной стороны. В его эссе этот могучий богатырь и служитель Божий предстает человеком с тонкой и ранимой душой, обреченным на отверженность и одиночество. Образ, на протяжении веков вдохновлявший многих художников, композиторов и писателей и вошедший в сознание еврейского народа как национальный герой, подводит автора, а вслед за ним и читателей к вопросу: "Почему люди так часто выбирают путь, ведущий к провалу, тогда, когда больше всего нуждаются в спасении? Так происходит и с отдельными людьми, и с обществами, и с народами; иногда кажется, что некая удручающая цикличность подталкивает их воспроизводить свой трагический выбор вновь и вновь…"Гроссман раскрывает перед нами истерзанную душу библейского Самсона — душу ребенка, заключенную в теле богатыря, жаждущую любви, но обреченную на одиночество и отверженность.Двойственность, как огонь, безумствует в нем: монашество и вожделение; тело с гигантскими мышцами т и душа «художественная» и возвышенная; дикость убийцы и понимание, что он — лишь инструмент в руках некоего "Божественного Провидения"… на веки вечные суждено ему остаться чужаком и даже изгоем среди людей; и никогда ему не суметь "стать, как прочие люди".

Давид Гроссман

Проза / Историческая проза

Похожие книги

Аламут (ЛП)
Аламут (ЛП)

"При самом близоруком прочтении "Аламута", - пишет переводчик Майкл Биггинс в своем послесловии к этому изданию, - могут укрепиться некоторые стереотипные представления о Ближнем Востоке как об исключительном доме фанатиков и беспрекословных фундаменталистов... Но внимательные читатели должны уходить от "Аламута" совсем с другим ощущением".   Публикуя эту книгу, мы стремимся разрушить ненавистные стереотипы, а не укрепить их. Что мы отмечаем в "Аламуте", так это то, как автор показывает, что любой идеологией может манипулировать харизматичный лидер и превращать индивидуальные убеждения в фанатизм. Аламут можно рассматривать как аргумент против систем верований, которые лишают человека способности действовать и мыслить нравственно. Основные выводы из истории Хасана ибн Саббаха заключаются не в том, что ислам или религия по своей сути предрасполагают к терроризму, а в том, что любая идеология, будь то религиозная, националистическая или иная, может быть использована в драматических и опасных целях. Действительно, "Аламут" был написан в ответ на европейский политический климат 1938 года, когда на континенте набирали силу тоталитарные силы.   Мы надеемся, что мысли, убеждения и мотивы этих персонажей не воспринимаются как представление ислама или как доказательство того, что ислам потворствует насилию или террористам-самоубийцам. Доктрины, представленные в этой книге, включая высший девиз исмаилитов "Ничто не истинно, все дозволено", не соответствуют убеждениям большинства мусульман на протяжении веков, а скорее относительно небольшой секты.   Именно в таком духе мы предлагаем вам наше издание этой книги. Мы надеемся, что вы прочтете и оцените ее по достоинству.    

Владимир Бартол

Проза / Историческая проза