Жизнь взаймы

Почти целый час он бесцельно бродил по заснеженным дорожкам, пока не оказался перед небольшим квадратным зданием, стоявшем в стороне от дороги на опушке леса. Из трубы на крыше в форме круглого купола шел густой черный дым. Клерфэ остановился. В нём проснулось тошнотворное воспоминание, которое он давно стремился стереть из своей памяти и которое стоило ему нескольких бессмысленных лет жизни, чтобы добиться этого.

— Что это там такое? — спросил он молодого паренька, чистившего снег перед небольшим магазином.

— Там крематорий, месье.

Клерфэ ощутил комок в горле. Значит он не ошибся.

— Это?.. Здесь? — спросил он. — Зачем вам здесь крематорий?

— Для тех их больницы. Для мертвяков, естественно.

— И для этого нужен крематорий? Они, что, мрут тут так часто?

Паренек оперся на черенок лопаты.

— Сейчас не так часто, месье. Но раньше — до войны, до первой, я имел ввиду, и после неё — здесь часто помирали. У нас тут зимы долгие, а зимой землю не покопаешь.

Всё промерзает и становится как камень. Крематорий в этом деле намного проще. Нашему уже почти тридцать лет.

— Тридцать лет? Значит он стоял у вас тут ещё до того, как крематории вошли в моду? Стоял, когда это еще не стало обычным делом?

Паренек не понял, что имел ввиду Клерфэ.

— Мы здесь всегда были первыми, если дело того стоило, месье. Крематорий-то дешевле. Люди уже не хотят выкладывать кучу денег за перевозку мертвяков. Раньше всё было по-другому. Родственники отправляли своих покойников на родину в запаянных цинковых гробах. Вот это было времечко! Не то, что нынче!

— Да уж, могу поверить!

— Ещё бы! Послушали бы вы моего папашу, он рассказал бы вам! Он таким манером объехал так весь свет!

— Каким таким манером?

— А он сопровождал покойников, — объяснил парень, удивленный такой неосведомленностью.

— Люди были раньше куда благочестивей, месье, и не отправляли своих покойников в одиночку, особенно за океан. Отец, например, знает Южную Америку как свои пять пальцев. Люди там были богатые и хотели, чтобы их покойников обязательно отправляли домой. Это было, пока еще не появились самолеты. А раньше отправляли железной дорогой, а дальше пароходами, но вполне достойно, как положено. Такая поездка занимала, конечно же, несколько недель. А как, месье, кормили сопровождающего! Папаша мой собрал целую коллекцию меню и переплел их в книжки. Однажды за поездку — с приятной дамой из Чили — он поправился на целых тридцать фунтов. Всё было задаром, даже пиво, а, кроме того, полагался приличный подарок, когда гроб уже был на месте. Ну а потом. — парнишка с грустью глянул на небольшое квадратное здание, из трубы которого шел лишь легкий сероватый дым, — потом у нас появился крематорий. Вначале мы обслуживали только неверующих, ну а теперь это вошло в моду.

— Понятно. — пробормотал Клерфэ. — Везде одно и то же.

Паренек согласно кивнул. — Мой папаша говорит, что люди перестали уважать покойников. Во всем виноваты две мировые войны; погибло слишком много народу. Каждую войну — миллионы. Вот это и угробило его профессию, как говорит мой отец. Сейчас мы кремируем даже тех, кого отправляем за океан, и урна с прахом летит себе самолетов в Южную Америку.

— И что, без сопровождающего?

— Конечно, месье.

Труба крематория, между тем, перестала дымить. Клерфэ достал пачку сигарет и протянул её разговорчивому парнишке. — Вы бы видели, какие сигары привозил мой отец, — заметил он, вынимая из пачки сигарету и внимательно рассматривая её. — А какие гаванские сигары, месье, лучшие в мире. Целые коробки! Но ему было жалко курить их самому, и он отдавал их на продажу в отели.

— А сейчас чем занимается твой отец?

— Теперь у нас цветочный магазин.

Паренек кивнул на небольшую лавку, перед которой они стояли. — Если вам нужны цветы, месье, они у нас дешевле, чем у тех хапуг в деревне. Иногда у нас бывают самые распрекрасный. Как раз сегодня мы получили свежую партию. Возьмете что-нибудь?

Клерфэ задумался. Цветы? А почему бы и нет. Он мог бы отправить их в санаторий той молодой бунтарке, бельгийке, у которой мать была русская. Это развеяло бы её печаль. А если бы к тому же об этом узнал её ненаглядный, этот заносчивый русский, было бы ещё лучше. Клерфэ перешагнул порог лавки.

Над дверью резко зазвенел подвешенный колокольчик. Из-за портьеры вышел мужчина, на вид какая-то помесь официанта и церковного служки. На нем был темный костюм, а ростом он был до смешного маленький.

Клерфэ с любопытством разглядывал хозяина лавки. Он представлял его себе более мощным, с приличными мышцами, но тут ему пришло в голову, что этому типу не приходилось самому таскать гробы.

Лавка выглядела весьма убого, а цветы за малым исключением были среднего качества. Только некоторые экземпляры действительно выделялись своей красотой, но совершенно выпадали из общей обстановки. Клерфэ обратил внимание на вазу с белой сиренью и длинной веткой такой же белой орхидеи.

— Свежее не бывает! — заявил хозяин-коротышка. — Как раз сегодня получили. Это орхидеи экстра-класса, настоящие королевские, простоят не меньше трех недель. Сорт очень редкий.