Жизнь на льдине

Перенесли поближе к жилой палатке метеорологическую будку, так как становится уже темно, наступает полярная ночь, во время которой нетрудно заблудиться. Эрнст обещает сделать проводку, тогда в будке будет гореть электрическая лампочка.

Петр Петрович расчистил лунку и подготовил лебедку к промеру океанского дна.

К вечеру я опять почувствовал себя плохо. Измерил температуру: 37,4 градуса. Петр Петрович дал мне две таблетки аспирина.

— Тебе надо хорошенько вспотеть, — сказал он.

В медицинские дарования Петра Петровича я почему-то верю мало. Насчет хирургии и думать не приходится, хотя Петрович набрал много медицинских ножей и иголок. Перед вылетом на полюс он специально практиковался у хирургов в ленинградской больнице: резал нарывы на пальцах, оперировал трупы. Иногда он покупал два-три килограмма говядины и дома для практики резал ее и сшивал. Но говядина не живой человек… Нет, лучше не попадаться в руки Петру Петровичу! Даже если кто-нибудь из нас серьезно заболеет, то постараемся перетерпеть, а операцию будем делать в Москве. Здесь, на льду, проверять искусство Петра Петровича на себе что-то не хочется…

Исполнилось ровно шестнадцать лет нашей совместной жизни с Володичкой. Ее сестра Зина прислала мне телеграмму: «Родной Дмитрич, поздравляю и желаю дальше счастливой жизни с Володичкой».

Я послал Володичке поздравление.

ОКТЯБРЬ

1 октября

Доктор помог: сегодня у меня нормальная температура, чувствую себя хорошо. Начинаю проникаться уважением к медицинским талантам Петровича. Осмотрел наш аэродром. После пурги он находится в еще лучшем состоянии, чем раньше. Снег сровнял все бугорки и ямки. Несколько застругов я расчистил сам. Будем держать аэродром в постоянной готовности.

Вернулся с аэродрома, приготовил чай. Женя в это время передал на остров Рудольфа метеорологические данные. Он уже второй день самостоятельно передает по радио метеорологическую сводку: Эрнст его научил. Так мы день за днем учимся друг у друга, осваиваем новые специальности. Это очень важно для полярника.

В полдень Женя и Петрович ушли на разведку. Погода хорошая, и мы решили использовать ее для осмотра окружающих нас льдин.

Я остался дежурить по лагерю. Опустил вертушку на триста метров и определил скорость дрейфа. Потом возился с лампами, приготовил смесь горючего для примусов.

Эрнст проснулся (он отдыхал после ночного дежурства) и сразу же начал связываться с островом Рудольфа. Нам передали радиограмму о том, что в арктическом выпуске «Последних известий по радио» выступят наши жены. Я удивился: как сможет выступить Володичка, ведь ее нет в Москве? Но оказывается, с нею связались по телефону, и она говорила из Кисловодска. Сообщила, что скоро выезжает в Москву, пожелала мне и браткам здоровья и успехов.

Выступали также жены Эрнста и Петра Петровича. Когда говорили жена и мать Ширшова, он был на дальней разведке. Петрович вернулся и очень сожалел, что не слышал голоса своей жены. Мы его успокоили: ведь это не в последний раз!

Я вступил в обязанности повара: теперь моя очередь дежурить на кухне. Нынче, как никогда, поздно обедали. Я приготовил какао, но никто не хотел его пить, даже наши «разведчики», как мы прозвали Женю и Петровича. Они обходили весь район, сделали на лыжах больше сорока километров.

Небо ясное и чистое. Уже показалось несколько звезд. Женя сделал астрономические определения, но обработать их не успел.

Мороз доходит до двадцати восьми градусов.

Третий час ночи. Чувствую себя немного усталым: поэтому не хочется писать дневник. Ложусь сейчас же спать.

2 октября

Проснулся одновременно с Ширшовым. Вдвоем пили чай. Потом к нам присоединился Женя. Он всегда ухитряется чаевничать дважды: с Эрнстом и с нами. Когда я шутливо сказал об этом Жене, он ответил:

— Люблю я, Дмитрич, чай: и горячит, и бодрости добавляет, что в наших условиях вовсе не вредно.

Теодорыч называет Федорова водохлебом.

Петрович опустил вертушку, а я приспособил ведро для таяния льда. В этом ведре мы будем подготовлять для себя воду на следующий день.

Вскоре Петрович вернулся и приступил к титрованию проб гидрологической станции.

Женя сообщил наши новые координаты: 85 градусов 28 минут северной широты и 3 градуса 58 минут западной долготы.

Уже третий день Женя сидит над обработкой материалов своих наблюдений по магнетизму. Он делает перерыв только в то время, когда нужно передать на остров Рудольфа очередную метеорологическую сводку. Женя уже самостоятельно работает по радио, дела у него идут хорошо, хотя и медленно. Радист Стромилов, принимающий на Рудольфе передачи Федорова, очевидно, здорово его за это ругает. Но не беда: важно, что кроме Эрнста у нас еще один полярник может, хотя и слабо, работать по радио. Во время своей радиовахты Женя заметно нервничает, особенно когда принимает радиограммы. Он но сидит на бидоне, как Эрнст, а стоит на коленях. Когда Женя работает ключом на передаче, весь его корпус и голова наклоняются, как у клюющей птицы; он четко, но с излишним напряжением выстукивает каждую точку и тире.