Жизнь на льдине

Ширшов нынче немного не в духе: он все еще расстроен тем, что вчера не мог услышать голос жены. Нам понятно его настроение.

Я приготовил обед, все хорошо поели. Первое блюдо у нас оставалось еще со вчерашнего дня, а на второе я сделал молочную кашу.

Практикуюсь с Эрнстом в шахматы; раньше я играть совсем не умел, он меня научил. Успехи как будто неплохие.

Женя и Петрович после обеда продолжали обрабатывать материалы своих наблюдений, а я в свободный час нажарил коржиков к вечернему чаю.

Погода отвратительная: дует сильная поземка; все же пришлось идти колоть лед, чтобы приготовить воду для кухни. К тому же Петровичу для гидрохимических анализов нужна еще дистиллированная вода.

Дни становятся все короче и короче: мы медленно вступаем в полярную ночь.

Сейчас ложимся спать. Только один Эрнст остается бодрствовать. Он сидит у входа в палатку, глаза его слипаются. Чтобы не задремать, Теодорыч надевает наушники и начинает свою очередную охоту за радиолюбителями. Кроме того, он еще любит по ночам «слушать эфир». Утром Теодорыч рассказывает нам самые разнообразные новости со всего света. Он наша живая газета.

Вчерашняя лыжная вылазка Петровича и Жени показала, что на юге к нашему ледяному полю примыкает такое же старое мощное поле диаметром шесть километров. Дальше начинается район значительных разводий, покрытых молодым льдом.

Продолжительный сильный ветер с юга сначала приостановил дрейф станции, а затем потянул ледяное поле в северо-восточном направлении.

Интересно знать: где мы окажемся к концу этого месяца?

Эрнст утром приготовил чай, подал мне кружку, разбудил Женю. Тот долго не хотел вставать, и Эрнсту пришлось вытаскивать его из спального мешка.

Накануне все очень поздно легли, особенно Петрович, который после научных работ обычно долго занимается английским языком.

Не вылезая из мешков, мы беседовали о Москве, о наших домашних делах, о жизни в полярную ночь. Такие разговоры, конечно, возбуждают, и спать больше уже не хочется. Все встали и занялись чаепитием.

Петрович ушел опускать вертушку. Нас несет со скоростью около семисот метров в час.

— Зверский дрейф, — говорит Эрнст.

Женя обрабатывал материалы наблюдений по гравитации и магнитным вариациям. Он говорит, что завтра полностью закончит обработку.

Перед вечером мы ходили осматривать небывало большую, образовавшуюся после южного ветра полынью на северной границе нашего ледяного поля в одном километре от нас. Поля разошлись на триста — четыреста метров Полынья тянется на несколько километров, скрываясь в темноте. Ветер гонит на полынье волны. Наша льдина, таким образом, постепенно уменьшается.

Показались звезды, и Женя провел астрономическое определение (он устроил электрическое освещение у своего теодолита); я ему помогал.

Ветром настолько сильно прибило снег, что нога нс оставляет на нем следа. Снова занесло базы, предстоит их очищать.

Привычный северо-западный ветер опять повлек дрейфующую станцию на юго-восток.

Нужно упорядочить нашу жизнь: побольше спать, более нормально отдыхать. Мы ложимся очень поздно, а встаем слишком рано. Решили следить друг за другом и соблюдать нормальный режим.

Через два дня на нашей широте солнце окончательно зайдет, начнется долгая полярная ночь.

Сейчас около часу ночи. Женя устанавливает теодолит на новом месте. Петрович читает по-английски, а я дописываю дневник.

4 октября

Дрейф немного уменьшился.

Женя сделал проводку в метеорологическую будку и соединил микрофоном жилую палатку со своей обсерваторией. Таким образом, у нас получается уже полная радиофикация. Женя наблюдает за звездами, а отсчеты записывает кто-нибудь из нас в жилой палатке, где стоят хронометры. Так значительно облегчается научная работа Федорова. На большом морозе трудно проводить астрономические наблюдения и записывать по часам. К тому же мешают большие рукавицы, а без них руки через несколько минут коченеют.

Вечером сделали астрономические наблюдения, пользуясь новым устройством. Я был с Женей около теодолита (я все время работаю с ним, так как вскоре намерен проводить астрономические наблюдения самостоятельно), а Эрнст записывал отсчеты в палатке. Наши координаты — 85 градусов 19 минут северной широты и 7 градусов западной долготы.

Перед вечером ушел на базу № 1, занимался раскопками, приводил все в порядок.

Вернулся в палатку мокрый и усталый. Хотел отдохнуть, но вспомнил, что надо обязательно проверить положение у полыньи: после вчерашнего осмотра она все время внушает мне тревогу. Я вышел из палатки. День сегодня хороший, хотя резкий ветер и ощутительный мороз мало приятны. Зато нам еще продолжает светить солнце. Последний день в этом году видим мы его!

Прошелся вдоль всей полыньи. Мне кажется, что она с каждым часом увеличивается; ширина ее местами доходит уже до пятисот метров. Я заметил, что полынья затягивается тонким слоем молодого льда. Если мороз усилится, образуется новая крепкая льдина; это будет неплохая посадочная площадка для самолетов.