Жизнь на льдине

Мы условились с Кренкелем: не говорить ребятам о том, что нам привезли подарок, а после обеда неожиданно подать пиво и мандарины.

Я, как бы между прочим, завел разговор о том, что хорошо бы сейчас к обеду получить пива или вместо сладкого мандарины. Петр Петрович рассмеялся и ответил:

— Да, это было бы неплохо… Но придется потерпеть до Ленинграда.

Женя почему-то сразу почувствовал нечто подозрительное в моих разговорах и испортил всю затею: он начал ощупывать наши спальные мешки и, конечно, нашел лежавшие там пивные бутылки… После пива мы стали пробовать мандарины.

Вечером командование «Таймыра» предложило снимать наш лагерь с помощью самолетов. Я категорически отказался и повторил:

— Надо искать Черевичного. До тех пор пока его не найдете, к нам прилетать не нужно!

Сегодня Женя по приборам определил, что льдина покачивается. По его мнению, это получается потому, что с востока к нам доходит зыбь.

Сейчас пятнадцать градусов мороза, хорошо светит луна.

С тревогой думаю о летчике Черевичном: есть ли у него продовольствие, теплая одежда? Взял ли он с собой ружье?..

17 февраля

Освещая себе путь прожекторами, ледоколы «Таймыр» и «Мурман» ночью передвинулись на другое место. Мне кажется, что они совсем рядом с нами. На ледоколе «Мурман» зажигают много осветительных ракет.

Я лег спать, так как ночью дежурил. Меня сменил Кренкель. Долго не мог заснуть: белье еще не успело высохнуть после хождения на аэродром. Попросил Теодорыча, чтобы он чем-нибудь меня укрыл. Эрнст принес свою малицу.

Нынче распрощались с семьдесят первой параллелью. Если мы продрейфуем еще пятьдесят девять географических минут, то общее протяжение нашего дрейфа на льдине будет равно двадцати градусам широты. Это очень большое расстояние, если учесть особые условия Центрального полярного бассейна.

Лежали в спальных мешках, обсуждая итоги нашего дрейфа. Приятно сознавать, что все задуманное год тому назад ныне осуществлено. Жизнь, правда, внесла много нового и неожиданного в наши планы. В частности, наш дрейф оказался более быстрым, чем это предполагалось.

Одной из наиболее интересных тем научных работ станции «Северный полюс» было изучение движения льдов, покрывающих поверхность Северного Ледовитого океана. Скорость нашего движения менялась: то мы почти стояли на одном месте, то шли со скоростью сорок три километра в сутки. Особенно быстро протекал наш дрейф в последнее время, когда льдина прошла в Гренландское море.

Теперь мы отдыхаем и говорим обо всем этом, как о минувшем.

Да, мы можем ответить на многие вопросы, интересующие науку!

Где причина движения льдов? Предварительная обработка наблюдений Петра Петровича и Жени дает следующую картину. Льды дрейфуют под действием двух сил. Одна из этих сил — ветер, действующий в данном месте. Вторая сила таится в океане. Она гонит льды к югу независимо от того, в каком направлении дует ветер.

Что представляет собой эта вторая сила? Казалось, проще всего было бы предположить наличие в центральной части Северного Ледовитого океана поверхностного течения, которое увлекает лед к югу, к берегам Гренландии.

Однако наблюдения наших молодых ученых Ширшова в Федорова показали обратную картину: не вода увлекает лед, а движущиеся льды увлекают за собой верхние слои воды.

По-видимому, общий режим погоды в Центральном полярном бассейне обуславливает преобладание северных пли северо-западных ветров. Эти ветры заставляют льды двигаться к Гренландскому морю, где их подхватывает быстрое так называемое Восточно-Гренландское течение, идущее с севера.

Мы можем подтвердить этот вывод материалами наблюдений, которые проводил Петр Петрович с помощью вертушки.

Мы вспоминаем теперь о трудных днях работы на лебедке, когда приходилось измерять глубину океана. Что дают нам эти измерения? Они позволяют вычертить профиль дна Северного Ледовитого океана от Северного полюса до Гренландского моря.

Петр Петрович установил, что наша льдина от полюса до широты 86 градусов 40 минут дрейфовала над глубокой котловиной с весьма пологим дном. Максимальная глубина здесь достигала четырех тысяч четырехсот метров. Затем начался подъем дна, появились неровности. Когда мы достигли широты 83 градусов 56 минут, под нами оказалась подводная возвышенность. Дальше глубина снова увеличилась. Мы дрейфовали над глубокими впадинам if, которые находятся всего в сорока милях от Северо-восточного мыса Гренландии.

Мы прошли над так называемым порогом Нансена.

Предполагалось, что здесь, между Шпицбергеном и мысом Северо-восточным, дно моря значительно приподнято. Ученые думали, что это порог, отделяющий Северный Ледовитый океан от Гренландского моря. Петр Петрович установил, что глубина моря в этих местах достигает тысячи четырехсот двадцати метров, а в средней части пролива, несомненно, еще больше.

Мы взяли тридцать восемь гидрологических станций.