Читаем Жизнь Изамбарда Брюнеля, как бы он рассказал ее сам полностью

Мы преодолевали этот порог минут двадцать или полчаса, время от времени сильно ударяясь бортом то об одну, то о другую скалу и накрепко застревая то на одной, то на другой стороне порога. На всем протяжении лодку тащили на туго натянутых веревках, иногда продвигаясь вверх на фут или два, иногда ослабляя веревки, пока, наконец, мы не доползли до конца и спокойно выплыли на совершенно гладкое озеро. Я предполагал, что дело в шляпе. Однако примерно такие же усилия у других порогов стоили нам около восьми часов! – и облегчение, испытанное нами, когда все наконец закончилось, было просто потрясающим.

Мы выбрали для стоянки тихое место под стенами храмов Фил. На отмели неподалеку обнаружился целый птичий двор, где свободно разгуливала пернатая дичь, голуби и индейки, отлично прирученные, как и все животные в этой стране. Да, они просто гуляли, и всякий мог поймать голубя на ужин, когда бы захотел. На следующий день появились три или четыре больших орла. С присущей местным животным вежливостью они не обращали никакого внимания на нашу дичь, – как, впрочем, и она на них… И еще много, много замечательных впечатлений оставила эта поездка.

Мы вернулись в мае – и все возвратилось на круги своя.

Как и прежде, большую часть времени я посвящал пароходу. Досадные препятствия, с которыми я сталкивался в тот год, ни числом, ни сложностью не уступали трудностям в период постройки судна. Единственное, что их может несколько извинить, – они оказались последним, что предстояло мне встретить в земной жизни.

Утром 5 сентября я был вынужден сойти с парохода, поскольку почувствовал сильное недомогание. Десять дней спустя смертельная болезнь свела меня в могилу.

Впрочем, я уже говорил об этом в самом начале.

* * *

С этого момента началось то, что я предвидел – но уже не мог подтвердить опытом. А как жаль – ведь я так ценил возможность подтверждать сухим опытом свои призрачные предвидения!..

Я еще знал, что 7 сентября «Грейт Истерн» отдал швартовы и был отбуксирован вниз по реке. Команда встала на якорь и заночевала в Перфлите. Затем он сделал еще одну остановку на стоянке Нор. Когда он встал на третью в Уэймуте, я перешел ту границу, о которой говорил, и дальнейшее происходило уже без меня.

В начале июня 1860 года корабль совершил пробный рейс по Ла-Маншу, затем отплыл в Нью-Йорк и вернулся 26 августа. Еще несколько таких же рейсов… Обычная жизнь нового судна: выявление и ликвидация кое-каких неисправностей, кое-какие полезные усовершенствования. Выяснилось, например, что за время этих двух дальних рейсов истерся дейдвудный подшипник ходового винта: изготовленный из баббита, он «похудел» почти на 3 дюйма. В результате вал винта утратил жесткость соединения по своей длине. Однако благодаря тому, что конец вала, соединенный с винтом, присоединялся к остальной части вала через универсальный шарнир, состоявший из двух двойных кривошипов, валы продолжали нормально вращаться, несмотря на то, что их диаметры теперь значительно отличались друг от друга. Когда корабль вернулся в Милфорд-Хейвен, на берегу его ждала доковая клетка. Судно установили на нее, подшипник заменили на бакаутовый[38], а винтовую часть вала – на такую же, но покрытую латунью. С тех пор вал не проявлял никаких признаков износа.

Тем временем правительство приняло решение использовать судно для перевозки войск в Квебек. Судно пришлось несколько переоборудовать, и в результате оно смогло взять на борт 2500 военнослужащих, около 40 пассажиров и 200 лошадей, предназначавшихся для транспортировки артиллерийских орудий. Всего на борту было около 3000 человек.

Скоро превосходство моего корабля стали признавать те, кому приходилось постоянно путешествовать между Англией и Америкой. Проходя мимо других судов, пассажиры «Грейт Истерн» замечали, что в то время как другие качаются на волнах, их судно остается устойчивым и не теряет ровного хода, – было трудно поверить, что они тоже находятся на волнах и на штормовом ветре. Если же во время продолжительных и тяжелых погодных условий корабль начинал покачиваться, эта качка ощущалась настолько медленной и мягкой, как будто бы ее и вовсе не было.

В следующий рейс, взяв на борт большое число пассажиров, корабль отправился 10 сентября, и казалось, что он будет вполне успешным. Но через три дня, выйдя в Атлантический океан, он попал в жестокий шторм.

В какой-то момент одна из лодок, подвешенных на шлюпбалки с внешней стороны судна спереди от гребных колес, упала в воду с наветренной стороны. Возникли опасения, что она может попасть под гребное колесо. Капитан решил изменить курс, чтобы отойти от нее подальше. Вернувшись же вскоре на прежний курс, судно почему-то стало уваливать под ветер, разворачиваясь бортом к волнам.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии