Читаем Жизнь Изамбарда Брюнеля, как бы он рассказал ее сам полностью

Последние события, имевшие место с 3 по 10 декабря, были полны случайностей. По-прежнему вокруг нас теснилось множество зевак. Поскольку им было очень трудно верно истолковать то, что они видели и слышали, и, приняв громко сказанное слово команды за явный признак случившейся катастрофы, толпа то и дело взрывалась галдежом наподобие огромной стаи грачей. Присутствие ротозеев было совершенно нежелательно; однако всех так интересовало происходящее, что избавиться от них не было никакой возможности.

Рабочие на насосах, освободившись от монотонной работы и пытаясь согреться, шумно и с живым интересом обсуждали происходящее или голосили, повторяя отданные приказы: «Качать большой поршень!», или «Качать малый поршень!», или «Двигать пресс!». Крики, какими трудяги обычно подбадривают друг друга, разноголосое пение артелей, непрерывно таскавших туда-сюда цепи для ремонта речных талей или кативших бревна для прессов, шум, гам, суета! – словом, жизнь кипела. Как только прессы начинали работать, от носовой и кормовой частей корабля доносились вопли, возвещавшие, что речные тали выбраны втугую. Отдавался приказ отпустить цепь на одном из концов корабля, тут же дребезжащий грохот сообщал, что это уже сделано, и через пару секунд нетерпеливого ожидания корабль соскальзывал с места. Деревянные подпорки, опоры, бревна, которыми толкали корабль, – все это скрипело и скрежетало, мгновенно избавляясь от напряжения. Корабль двигался, и вся площадка верфи весьма ощутимо тряслась, или, лучше сказать, качалась, высвобождая энергию, запертую в прессах и опорах.

Открывавшийся со спускового пути вид корабля, двигающегося поперечно короткими скользящими рывками, был на самом деле чрезвычайно величественным.

Вся эта сцена производила еще больший эффект, когда вы могли наблюдать ее рано утром или ближе к вечеру: уходящие во тьму борта корабля, деревянные конструкции и группы людей подсвечивались отблесками костров, постоянно полыхавших возле насосов и прессов.

* * *

Затем дело встало просто вмертвую, и мне было понятно, что оно не сдвинется с места, пока не будет обеспечена возможность дополнительного усилия.

Я предпринял соответствующие шаги. К 17 декабря мы получили сразу несколько серьезных прессов, владельцы которых по большей части предоставили их бесплатно. Среди них был один большой, с 20-дюймовым цилиндром, использовавшийся для подъема труб моста «Британия»[36], – его привез сам Роберт Стефенсон, в эти тяжелые дни оказывавший нам поддержку и помогавший советом.

На каждом из полозов разместили по девять прессов. Общая площадь сечения цилиндров у переднего седла составляла 1066 круговых дюймов, у заднего – 1358. Пресс с «Британии» не предполагалось использовать на полную мощность, так что общую площадь цилиндров можно принять за 2300 круговых дюймов, или 1800 квадратных дюймов. Суммарная мощность прессов составляла не менее 2½ тонны на квадратный дюйм; это составляло общую мощность в 4500 тонн, что с учетом силы тяжести, равной 1000 тонн, давало общую мощность в 5500 тонн или половину веса корабля. Прессы были объединены в группы, чтобы на каждый приходилось одинаковое давление; каждая группа была оснащена точным манометром.

* * *

Во вторник, 5 января, подняв давление до отметки «1 тонна на круговой дюйм», насосы остановили. Шесть минут стояла полная тишина. Потом корабль рывком сдвинулся вниз примерно на 3 дюйма.

То же один или два раза повторили и на заднем седле, а затем на обоих седлах. После этого был отдан приказ качать насосы, пока корабль не сдвинется с места. Когда давление достигло 1¼ тонны на круговой дюйм, корабль подвинулся на 4 дюйма. До вечера и окончания работ он преодолел примерно 5 футов.

Шестое января было отмечено некоторой переменой в поведении корабля. Все утро он двигался постепенно, в соответствии с подаваемым давлением, приблизительно на 1 дюйм за 4 минуты. Но после обеда движение стало совершаться короткими скользящими рывками.

В этот день и последующие три дня корабль продвигался примерно на 10 футов в день. После этого, уже коснувшись воды, он начал двигаться гораздо легче и во вторник, 12 января, менее чем за четыре часа прошел 20 футов.

* * *

К четвергу, 14 января, корабль прошел поперечную дистанцию в 197 футов на переднем седле и 207 футов на заднем. Было решено не двигаться дальше вплоть до окончания приближающегося сизигийного прилива 19 января, если только вода неожиданно не поднимется до высокой отметки – в этом случае судно должно было само частично встать на воду. Как только миновали сизигийные приливы, начали вновь потихоньку двигать, за один раз на небольшое расстояние, при этом следили за появлением прогибов на спуске. Прогиб был незначительным. Постепенно седла продвинули еще на 25 футов. С началом сизигийных приливов в трюм судна закачали воду, чтобы оно не поплыло раньше времени.

* * *

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии