Жизнь Изамбарда Брюнеля, как бы он рассказал ее сам

Последние события, имевшие место с 3 по 10 декабря, были полны случайностей. По-прежнему вокруг нас теснилось множество зевак. Поскольку им было очень трудно верно истолковать то, что они видели и слышали, и, приняв громко сказанное слово команды за явный признак случившейся катастрофы, толпа то и дело взрывалась галдежом наподобие огромной стаи грачей. Присутствие ротозеев было совершенно нежелательно; однако всех так интересовало происходящее, что избавиться от них не было никакой возможности.

Рабочие на насосах, освободившись от монотонной работы и пытаясь согреться, шумно и с живым интересом обсуждали происходящее или голосили, повторяя отданные приказы: «Качать большой поршень!», или «Качать малый поршень!», или «Двигать пресс!». Крики, какими трудяги обычно подбадривают друг друга, разноголосое пение артелей, непрерывно таскавших туда-сюда цепи для ремонта речных талей или кативших бревна для прессов, шум, гам, суета! – словом, жизнь кипела. Как только прессы начинали работать, от носовой и кормовой частей корабля доносились вопли, возвещавшие, что речные тали выбраны втугую. Отдавался приказ отпустить цепь на одном из концов корабля, тут же дребезжащий грохот сообщал, что это уже сделано, и через пару секунд нетерпеливого ожидания корабль соскальзывал с места. Деревянные подпорки, опоры, бревна, которыми толкали корабль, – все это скрипело и скрежетало, мгновенно избавляясь от напряжения. Корабль двигался, и вся площадка верфи весьма ощутимо тряслась, или, лучше сказать, качалась, высвобождая энергию, запертую в прессах и опорах.

Открывавшийся со спускового пути вид корабля, двигающегося поперечно короткими скользящими рывками, был на самом деле чрезвычайно величественным.

Вся эта сцена производила еще больший эффект, когда вы могли наблюдать ее рано утром или ближе к вечеру: уходящие во тьму борта корабля, деревянные конструкции и группы людей подсвечивались отблесками костров, постоянно полыхавших возле насосов и прессов.

* * *

Затем дело встало просто вмертвую, и мне было понятно, что оно не сдвинется с места, пока не будет обеспечена возможность дополнительного усилия.

Я предпринял соответствующие шаги. К 17 декабря мы получили сразу несколько серьезных прессов, владельцы которых по большей части предоставили их бесплатно. Среди них был один большой, с 20-дюймовым цилиндром, использовавшийся для подъема труб моста «Британия»^[36], – его привез сам Роберт Стефенсон, в эти тяжелые дни оказывавший нам поддержку и помогавший советом.

На каждом из полозов разместили по девять прессов. Общая площадь сечения цилиндров у переднего седла составляла 1066 круговых дюймов, у заднего – 1358. Пресс с «Британии» не предполагалось использовать на полную мощность, так что общую площадь цилиндров можно принять за 2300 круговых дюймов, или 1800 квадратных дюймов. Суммарная мощность прессов составляла не менее 2½ тонны на квадратный дюйм; это составляло общую мощность в 4500 тонн, что с учетом силы тяжести, равной 1000 тонн, давало общую мощность в 5500 тонн или половину веса корабля. Прессы были объединены в группы, чтобы на каждый приходилось одинаковое давление; каждая группа была оснащена точным манометром.

* * *

Во вторник, 5 января, подняв давление до отметки «1 тонна на круговой дюйм», насосы остановили. Шесть минут стояла полная тишина. Потом корабль рывком сдвинулся вниз примерно на 3 дюйма.

То же один или два раза повторили и на заднем седле, а затем на обоих седлах. После этого был отдан приказ качать насосы, пока корабль не сдвинется с места. Когда давление достигло 1¼ тонны на круговой дюйм, корабль подвинулся на 4 дюйма. До вечера и окончания работ он преодолел примерно 5 футов.

Шестое января было отмечено некоторой переменой в поведении корабля. Все утро он двигался постепенно, в соответствии с подаваемым давлением, приблизительно на 1 дюйм за 4 минуты. Но после обеда движение стало совершаться короткими скользящими рывками.

В этот день и последующие три дня корабль продвигался примерно на 10 футов в день. После этого, уже коснувшись воды, он начал двигаться гораздо легче и во вторник, 12 января, менее чем за четыре часа прошел 20 футов.

* * *

К четвергу, 14 января, корабль прошел поперечную дистанцию в 197 футов на переднем седле и 207 футов на заднем. Было решено не двигаться дальше вплоть до окончания приближающегося сизигийного прилива 19 января, если только вода неожиданно не поднимется до высокой отметки – в этом случае судно должно было само частично встать на воду. Как только миновали сизигийные приливы, начали вновь потихоньку двигать, за один раз на небольшое расстояние, при этом следили за появлением прогибов на спуске. Прогиб был незначительным. Постепенно седла продвинули еще на 25 футов. С началом сизигийных приливов в трюм судна закачали воду, чтобы оно не поплыло раньше времени.

* * *